Реактивный
Шрифт:
Малыш, находясь среди нездоровых детей, стал перенимать их манеру поведения и понемногу отрешаться от действительности. От препаратов ребенок становился комнатным растением, и в нём потихоньку стала угасать жизненная энергия. Ни эмоций, ни активности, вообще ничего не осталось в нём. Почти два долгих года Валентин прожил в чужом мире.
В августе мальчику исполнилось семь лет, и в сентябре он пошёл в школу. Учебные классы находились в самом интернате. Для занятий были выделены комнаты, оборудованные под классы. Первая учительница стала ангелом-спасителем для Вали. Алена Сергеевна, окончив педагогический институт, пришла работать в дом-интернат для умственно отсталых детей. Как и положено преподавателю, она внимательно изучила личные дела всех детей, которых ей предстояло обучать. Медицинская карточка Валентина была очень тонкая, в отличие от остальных. Диагноз, после которого стоял знак вопроса, смутил молодую преподавательницу. А названия препаратов, которые принимал ребенок, вообще ввели её в шок. Мама Алены Сергеевны работала старшей медсестрой в этом учреждении. Но даже она не смогла ответить на интересующие дочь вопросы. Ответ был такой: «Все назначения сделал главврач, а это не обсуждается». Весь вечер Алена Сергеевна проторчала в интернете, изучая диагноз и лекарственные препараты.
Через неделю общения с детьми она сделала вывод, что Валентина совершенно неправильно лечат. Вечером дома с мамой состоялась не очень приятная беседа. Алена приводила различные примеры, характеризующие поведения Вали, на что её мать отвечала одной и той же фразой: «Не лезь не в свое дело! Ты учитель, а не врач! И не смей подходить с этим вопросом к главврачу, а то и ты, и я останемся без работы!»
Еще пара недель ушла на то, что дочь пыталась уговорить свою маму подменить лекарства на витамины, но и на это получала отказ.
Однажды утром Алена Сергеевна искала завуча и, заглянув в столовую, увидела такую картину. Дети, доев свой завтрак, подходили к медсестре и, назвав свою фамилию, получали баночку с таблетками. Затем они шли к другому столу, на котором стояли кружечки с водой, и там, приняв лекарство, его запивали. В голове учительницы созрел план.
На перемене она отвела в сторонку Валю и начала его спрашивать: «Сколько раз в день тебе дают таблетки? Нравятся тебе лекарства? Просит ли сестра показать рот, когда ты принимаешь препараты?» На все свои вопросы Алена получила внятные, но очень заторможенные ответы. И тогда, на свой страх и риск, учительница предложила Валентину поиграть в игру. К её удивлению, мальчик охотно согласился. Она несколько раз повторила правила «игры». После уроков они ещё раз закрепили… Главное правило – чтобы никто не видел, что Валя не глотает таблетки, но делает вид, что принимает их. Обязательным условием было то, что их надо смыть в унитаз. И очень важно про эту игру никому не говорить.
Благодаря уловке учителя молодой организм стал крепнуть, сознание перестало путаться, Вале стало интересно учиться, и ему нравилось общаться с учительницей. Не было ни дня, чтобы Алена Сергеевна не напомнила о правилах «игры».
За год Валентин догнал в развитии своих сверстников. Он стал грамотно размышлять и быть более активным. За лето парень так подрос, что в сентябре учительница с трудом узнала любимого ученика. Изменения заметили все, но не всем это нравилось.
В ночную смену, в основном, дежурили санитары-мужчины. Чтобы высыпаться в рабочее время, они не просто запугивали детей, но и избивали. Особенно жестоким был санитар Юрий Токарев, ему доставляло бешеное удовольствие издеваться над детьми, показывая свое превосходство.
Токарев, один из первых, заметил резкие изменения в поведении Вали, и неоднократно делился этой информацией с коллегами. У него просто чесались руки сделать из парнишки снова мычащее растение, но не было повода.
После отбоя детям запрещалось вставать даже в туалет. Все необходимое они должны были сделать до сна. Если кто-то нарушал этот закон, его тут же уводили в подсобку, вставляли кляп в рот и дубасили в основном по голове. Санитары использовали предметы, не оставляющие следы после побоев. Били мягкой частью пластиковой бутылки с водой, книгами, футбольным мячом, завязанным в наволочку из-под подушки. Изверги смеялись и говорили, что дурнее уже не будут. Редко кто из детей возвращался в кровать. В основном, оставшуюся ночь проводили в туалете в обнимку с унитазом, так как блевали от сотрясения мозга.
Однажды Валентин проснулся среди ночи от дикого желания сходить по нужде. Около часа он лежал и боялся пошевелиться, но, когда низ живота стало сводить от боли, терпению настал конец. Парень, не дыша, встал с кровати и на цыпочках стал пробираться к выходу. На его несчастье, санитары не просто не спали, они пили водку в подсобке, а их распахнутая дверь находилась напротив туалета.
Заметив жертву, мужики оживились. Первым подскочил Токарев. В одно мгновение он зашвырнул Валентина в комнату медперсонала и засунул ему в рот свои грязные и вонючие носки. Одного удара в живот хватило для того, чтобы переполненный мочевой пузырь не выдержал, и мальчик описался. В глазах садиста блеснула искра удовольствия. Грубые оскорбления и матерки были ничто, по сравнению с побоями. Валю избивали одновременно двое взрослых мужчин, ненадолго останавливаясь, чтобы заставить его слизывать мочу с пола. Вытерев им, как половой тряпкой, пол, швырнули в туалет. Там утром его и нашла техничка, бабушка Клава. Ребёнок был без сознания.
Уборщица знала о пристрастиях санитаров. Она частенько убирала рвотные массы в туалете и отводила детей в медпункт. За долгие годы работы в центре она впервые увидела обездвиженного ребёнка, сплошь покрытого синяками.
Схватив мокрую половую тряпку, Клавдия Ивановна кинулась в подсобку и, не разбираясь, начала дубасить обоих санитаров. Находясь в состоянии глубокого похмелья, мужики не сразу поняли, что происходит. После причитаний технички: «Изверги, вы убили мальчишку!», – сознание потихоньку прояснялось.
– Бабка, успокойся, не трогали мы никого. Видишь же, мы вчера расслабились и уснули, – оправдываясь, бормотал Жорик, напарник Юрия.
– Да он, вероятно, обоссался, не дойдя до унитаза, поскользнулся и упал, ударившись головой, – добавил Токарев.
– Это вы сейчас обоссытесь и сядете за решётку, если медики не спасут парнишку, – уходя от них, грозно сказала баба Клава.
Перспектива оказаться в тюрьме нисколько не прельщала извращенцев, и они, как по команде, рванули в туалет. Растормошив Валентина, сквозь зубы, наперебой, санитары сыпали угрозы: «Если только пикнешь про нас, ты покойник!» Жорик взял на руки обмякшее тело Валентина и понес в медпункт.
Две недели Валентин пролежал под капельницами в больнице. Сознание то приходило, то покидало его. Порой парнишка хотел, чтобы память навсегда стерла событие той проклятой ночи. В первые дни, приходило много народу с расспросами. На все вопросы Валя отвечал одно и то же: «Я сам упал». И только Алена Сергеевна ни о чём не спрашивала. Она тихонько сидела рядом, гладила своего ученика по руке и плакала. От медсестёр мальчик случайно услышал, что его обидчиков не уволили, им всего лишь сделали строгий выговор и лишили премии. Оставаясь один на один со своими мыслями, Валентин очень боялся снова увидеть санитаров. Чем ближе был день выписки, тем активнее работал мозг, придумывая план побега. Восьмилетнему мальчишке не приходило в голову, что по ту сторону забора у него нет ни одной родной или хотя бы знакомой души. Когда врач на обходе объявил, что завтра Валентина выписывают, он как будто одобрил побег. Глубокой ночью, открыв окно в коридоре, мальчик легко покинул больницу. Ему было абсолютно всё равно, в какую сторону бежать, лишь бы подальше отсюда. Через несколько часов, выбившись из сил, беглец остановился и огляделся. Кругом были пятиэтажные дома, в одном из таких когда-то жила его семья. Напуганный парнишка забежал в первый попавшийся подъезд и, забившись под лестницу, заснул.
Проснулся Валентин от шума разных голосов. Он не сразу смог понять, где находится и что происходит. Строгий голос полицейского прозвучал, как приговор. Через пару часов Валентин был доставлен в интернат, а через полчаса уже сидел за партой. На перемене к нему подошла Алена Сергеевна и на ушко тихонько шепнула: «Самое главное, веди себя спокойно и ни с кем не разговаривай».
Валентину ничего не оставалось, как смириться. После обеда он не пил никакую жидкость: ни чай, ни компот, ни воду, – чтобы ни в коем случае не захотеть ночью в туалет. Прошел месяц. Синяки прошли, ребра зажили, голова перестала кружиться. Остался только страх и желание навсегда покинуть это заведение. Особенно это желание возникало ночью, от беспомощности, когда он слышал глухие удары за стеной, это санитары избивали очередную жертву.