Real-RPG. Практикант 2
Шрифт:
Пять направляющихся к дороге фигур при дневном свете дружно рухнули на асфальт и тут же бесследно развеялись. На дороге же, в разных местах (но больше всего возле нашего убежища) вдруг из ниоткуда, словно чертики из табакерки, стали раскрываться арки зеркальных порталов, с до жути знакомыми видами теневой параллели.
Укрывающая наше убежище прозрачная пелена беззвучно исчезла.
— Бегом, Сережа! Не отставай! — заверещала над ухом Серафима и первой, показывая пример, вбурилась в узкий проход между берхами.
Я ломанулся через соседний проем меж белыми стволами, слыша из ближайшего портала быстро нарастающий многоголосый рев.
Несмотря на свои громоздкие
Понимая, что безнадежно отстаю, я решил рискнуть.
— Рывок! — выдохнул фразу-активатор ни разу не апробированного умения, и в следующее мгновенье оказался даже ближе к цели на пару метров, чем шустрая Серафима.
Догнать меня она смогла лишь на финише, и в подъезд мы ворвались практически одновременно (из-за отсутствия сорванной с петель двери вдвоем сделать это оказалось не сложно).
Наше бегство внутрь дома случилось очень вовремя. Потому что уже в следующую секунду двор стал стремительно заполняться стаями «туристов» из теневой параллели, и практически сразу же там началась остервенелая грызня.
Глава 16
Мы сразу же сбежали с лестницы на лифтовую площадку первого этажа и, свернув направо, оказались в узком тамбуре на три квартиры.
— Замри, — шепнула мне Серафима и, добыв из безразмерного кармана связку отмычек, занялась замком ближайшей двери.
У этой женщины за плечами явно имелся немалый опыт домушника. Сходу подобрав нужную отмычку, с замком Серафима справилась за считанные секунды.
Раздался едва слышный щелчок и, чуть приоткрыв массивную входную дверь, Серафима напряженно застыла на пороге.
Вчерашний опыт охоты за царусами подсказал мне, что опытная ясновидящая сейчас сканирует открытое пространство Навигатором. Я тоже решил попрактиковаться, но едва сосредоточился на кольце, как был прерван обернувшейся женщиной.
— Все норм. Пустышка. Заходим, — скороговоркой выдала Серафима, и первой юркнула в распахнутую дверь.
Я метнулся следом, и невольно тут же зажал нос от спертого, пыльного воздуха, с порога встретившего меня в давно не проветриваемом помещении.
Серафима, пропустив меня внутрь, тут же за спиной бесшумно прикрыла дверь и, пошерудив отмычкой уже во внутренней замочной скважине, по новой ее заперла.
— К чему такие сложности? — шепотом спросил я.
— Береженого бог бережет, — так же едва слышно откликнулась Серафима. — Пока твари во дворе не перебесятся, нам придется тут подождать какое-то время.
— А эти отмычки? Откуда?
— Ну ты, ведь, не думаешь, что за семь месяцев изоляции этой свернутой аномалии, мы с тобой здесь первые ясновидящие?
— Охренеть!
— Ладно, нечего у двери топтаться. Пойдем глянем, че там на улице творится. Обещаю, такого зрелища ты ни в одном кино не увидишь.
Подхватив меня под руку, Серафима прошла в запыленную гостиную, из широкого окна которой открывался роскошный вид на улицу. Из-за пыли и грязи прозрачность оконного стекла, конечно, оставляла желать лучшего, но увидеть через него развернувшуюся на дороге бойню оказалось вполне возможно, нас же с улицы заметить за ним было практически не реально.
Серафима не обманула, открывшаяся моему взору массовая драка всех со всеми, где одновременно участвовало несколько сотен теневых тварей, действительно впечатлила. Рядом со знакомыми бестиями, рвачами и царусами я увидел и пару
На мой вопрос (шепотом, разумеется): кто эти незнакомые твари? Серафима охотно пояснила, что «гусеницы» называются иглухами, потому как то, что из-за грязного стекла мне показалось мехом на их гусеничных телах, на самом деле оказалось плотным ершиком торчащих во все стороны иголок (от пяти до десяти сантиметров длинной), а розовые «лягушки» именовались тряхунами, так их прозвали из-за уникальной особенности вырабатывать электричество, которое прыгучие твари направляли в цель длиннющими многометровыми языками, и в зависимости от накопленного разряда таким живым электрошокером нехило так тряхануть могли даже гиганта живоглота. Последних, кстати, среди дерущихся не наблюдалось, но и без могучих ящероподобных гигантов сейчас здесь было на кого посмотреть.
Вон прямо перед нашим окном две бестии, с разбегу наскочив друг на друга, намертво сцепились раззявленными пастями и застыли, как любовники в страстном поцелуе. Вот только из-под пробитых их зубами челюстей брызнула и закапала на асфальт кровь, а взбрыкнувшие передние лапы боковыми шипами и копытами тут же изрядно добавили еще кровоточащих ссадин на лбах и шеях. На свежую кровь к бедолагам, с неожиданным проворством для обычно тихоходной «гусеницы», подсеменила иглуха и, с разгона, накрыла крокодильей пастью сцепившиеся морды бестий. Отведенные назад рога не смогли защитить бестий, и мощные челюсти иглухи стали плющить их черепа. Ошалевшие от боли недавние смертельные враги, отчаянно задергались, пытаясь расцепиться, но их уже сверху и снизу крепко сжимали в мертвой сцепке зубы «гусеницы». Лапы бестий замолотили по морде иглухи, но напоровшись на вставшие дыбом иглы, тут же сами превратились в исколотые источники новой боли. Упивающаяся победой гигантская гусеница не спешила добивать сломленных врагов, и с добрую минуту потом утробными сосущими всхлипами сглатывала кровь, набегающую в ее широкую пасть из расплющенных голов бестий, дергающихся в затянувшейся агонии, обреченно растянувшись на асфальте…
Смотреть на шумно жрущую гусеницу через несколько секунд стало скучно и противно, и я переключился на разворачивающуюся по соседству свару между дюжиной царусов. Белесые пушистики, сбившись в отчаянно шипящий клубок, рвали зубами и царапали все, до чего могли дотянуться. Отчего за считанные секунды белый комок окрасился обилием алых пятен. Через примерно пять секунд общей драки из живого клубка вывалилось изломанное тело первой жертвы, еще через пару секунд отвалился второй мертвый царус, а дальше в честную войну пушистиков подло ворвалось всепобеждающее электричество. Приземлившийся неподалеку тряхун, выстрелил языком-электрошокером по белому шипящему клубку. С кончика языка сорвалась ослепительно белая дуга разряда и, ударив по сцепившимся царусам, разметала дымящиеся тушки со вздыбленным мехом на пару метров друг от друга. Втянув язык, коварный розовый убийца прыгнул на ближайшее бьющееся в агонии тельце, цапнул широкой зубастой пастью беспомощного царуса за шею и, взвившись вместе с добычей в высоченном прыжке, от греха подальше убрался на недостижимый для большинства тварей подъездный козырек, где и приступил спокойно к трапезе. А на брошенные тела пяти других царусов тут же позарились две бестии и рвач… Кто вышел победителем из короткой схватки, полагаю, не сложно догадаться.