Реал vs вирт

Егоренков Виталий

Батя поморщился:

– Странно, но каждый извлекает из одной и той же вещи что-то свое. Умный человек запомнил бы наставление о том, что сегодня нужно быть лучше, чем вчера, а завтра совершеннее, чем сегодня… А у тебя в голове отложилось совершенно другое, и это грустно. Но ладно, пофилософствуем чуть позже, давай посмотрим, как у тебя с ловкостью и концентрацией.

И достал из авоськи несколько апельсинов.

– Сделаем свежевыжатый сок? – с энтузиазмом спросил я. – В самом деле, витамина С что-то не хватает.

– Мозгов тебе не хватает, – хмыкнул отец. – Ну-ка, покажи, сколькими апельсинами ты сможешь жонглировать

в воздухе.

Я «поднял» пару, затем тройку шаров, но дальше мои таланты мастера циркового искусства заканчивались напрочь.

– Эх ты, пельмень безрукий. – Батя взял сразу пять цитрусовых и в течение минуты без напряга держал их в воздухе.

– Если ты когда-нибудь разоришься, то любой цирк с удовольствием возьмет тебя на работу, – восхитился я. – Клоуном…

– Это очень хорошее упражнение на ловкость, – пояснил батя. – А в конце еще и вкусное. – Он помыл апельсины, разрезал их пополам, затем ловко выдавил содержимое в стаканы, один из которых протянул мне. – Постарайся почаще его практиковать.

– Обещаю, – с энтузиазмом сказал я, поглощая фрешик. В последнее геймерское время мне нечасто удавалось его попить.

– А теперь запоминай упражнение на концентрацию. Достань часы.

Я с готовностью продемонстрировал мобильный.

– У вас же, салаг, все на гаджетах, – усмехнулся он и протянул мне свои.

Я посмотрел на название – «Ракета» – и подумал, что он мог бы разориться и на что-нибудь поприличнее.

– Это хорошие часы, отечественный производитель, – услышал мои мысли отец. – А понты пусть представители попгейкультуры колотят. Смотри на бег секундной стрелки. Во время этого упражнения выкинь все мысли из головы. Во всей вселенной нет ничего, кроме кончика бегущей секундной стрелки. Очень эффективная метода развития концентрации. Если будешь практиковаться хотя бы по пять минут утром и вечером, то через месяц сам удивишься, заметив, насколько лучше у тебя получается фокусировать внимание. Часы возьми в подарок, гаврош.

Я поблагодарил и за презент, и за уроки.

– Но все это мелкие фокусы, сын, которые окажутся бесполезными без главного, – сказал отец очень серьезно и даже свирепо. После чего замолчал, пристально глядя мне прямо в глаза тяжелым, недобрым взглядом.

Я почувствовал себя крайне неуютно, как нашкодивший ребенок в присутствии взрослых:

– А что главное?

– Главное – это наличие цели в жизни. Несколько дней назад ты был овощем, зависающим в глупой виртуальной игрушке, бесхребетным слизнем, бесполезно прожигающим себя, свое время, будущее, судьбу. Ты, наверное, и вынес из бусидо не то чтобы глупый, но совершенно бесполезный нынче принцип: «Идти навстречу смерти», потому что у тебя нет того, ради чего стоит жить.

– Бать, – с улыбкой сказал я, – ты прям как…

– Заткнись и не перебивай меня, – рявкнул он с холодной злостью. – Если бы я тебя не вытащил, то весь остаток своей короткой и никчемной жизни ты бы проторчал в вирте куском бесполезного мяса.

Мне оставалось только слушать, так как нечего было возразить.

– Скажи, разве мать тебя рожала, а я кормил и растил для того, чтобы ты закончил жизнь никчемным, пустым человеком? Да, сейчас ты сменил один очень вредный мираж на полезный. Ты будешь пахать двенадцать часов в сутки, чтобы иметь возможность подольше побыть в красивом придуманном раю, где тебя ожидает совершенная остроухая гурия, но… Если ты не найдешь себе сверхцели в реальном мире, дело, ради которого не жаль отдать всю жизнь без остатка, то все, что ты будешь делать в настоящем мире, – это будет понарошку, не всерьез, вполсилы. Ты будешь формально, для галочки, работать, учиться, заниматься спортом, чтобы зарабатывать игровое время, а там, в игре, жить по-настоящему и чувствовать себя счастливым.

Смотри, сынок, какая забавная арифметика.

Мне сейчас пятьдесят. Дуба я дам, надеюсь, не раньше восьмидесяти, но активной трудовой деятельности у меня осталось точно не больше двадцати лет. Значит, умножаем двадцать на триста шестьдесят пять и получаем всего-навсего семь тысяч триста дней. Полученную сумму умножаем на шестнадцать (это двадцать четыре часа минус восемь на сон). Получается сто шестнадцать тысяч восемьсот часов. И все… Ну при удаче и хорошем здоровье будет тысяч десять – двадцать после семидесяти.

Я потрясенно закашлялся, затем произвел подобный подсчет, поставив вместо пятидесяти свои двадцать три юных года.

Получилось, конечно, побольше, чем у отца, но тоже не миллион и даже не полмиллиона. А ведь еще нужно выкинуть часы на всякие праздники, отпуска, болезни, игру, еду, гигиену, дорогу, секс, учебу… Получается, что у человека на самое главное времени и не остается.

– Бать, но ведь ты же тоже играешь, – вспомнил я и понял, что сморозил глупость. Отец не играет, а прокачивается в три – ноль и учит язык. Не будь у вирта обучающего эффекта, то он бы и минуты там не потратил.

– Сам догадался? – Батя усмехнулся. – Для меня «Дрим кингдом» – это прежде всего тренажер, а уж потом развлекуха.

– А какая у тебя сверхцель? – спросил я.

Он вздохнул:

– Я тебе вроде бы уже рассказывал или, вернее, очень прозрачно намекал. Проект «Империя наносит ответный удар».

– Вы хотите воссоздать СССР или Российскую империю? – восхитился я. Передо мной, как наяву, возникла картинка бравых парней, одетых почему-то в белые доспехи имперских штурмовиков, гордо размахивающих триколором и марширующих по сгоревшему Таллину или Варшаве.

Отец кисло усмехнулся:

– Ага… а также Британскую и Османскую державы. Чего уж тут мелочиться? На самом деле у проекта цели намного приземленнее, но в то же время более трудные: навести порядок в собственном доме, построить, впервые за всю историю нашей страны, государство, где сильная власть уважала и служила бы интересам сильных граждан. Где реально избранный народом президент не изображал бы из себя падишаха за счет казны.

У нас же со времен Рюрика были не свободные граждане, а подданные, из которых власть имущие веками выдавливали соки, строя великие империи. Я хочу попробовать это изменить… Или хотя бы попытаться. Как думаешь, ради этого стоит отдать жизнь?

Я очень долго молчал, прежде чем ответить:

– Наверное, да, но… понимаешь, сами слова о служении отечеству настолько, бать, затасканы и опошлены теми гадами, которые с высоких трибун бросаются громкими фразами о благе страны и народа, а потом на стыренные из казны деньги покупают замки во Франции… Они говорят о служении отечеству, но, оказывается, что у нас разная Родина. У них Ницца и Куршевель, у нас – то, что осталось от некогда великой страны.

Кстати, с самурайским стремлением к смерти очень интересно перекликается принцип древних монахов-аскетов «Внимание к себе и память смертная».