Реализация замысла
Шрифт:
Досье на Пакман было уже доставлено из Службы внешней разведки и внимательно изучено. Способности к гипнозу у нее имелись и ранее, но они находились в зачаточном состоянии. Введя человека в транс, она могла внушить ему что-либо, но никак не более. О том, что она сможет воздействовать одновременно на несколько человек, и речи не шло.
— По-видимому, мы тут имеем дело с синдромом мудреца, — озвучил свое мнение Виноградский. — Так иногда называют редкую особенность человеческого мозга, которую специалисты по нейрофизиологической деятельности подразумевают под термином севантизм. В этом случае, как правило, наблюдается весьма существенное возрастание какой-либо одной способности, резко контрастирующее с посредственными способностями
— Что это дает на практике, в нашем случае? — спросил Примаковский.
— Очень многое, — с прискорбием сообщил Виноградский. — Ваши оперативники даже не смогут ее задержать. Более того, она может заставить любого из них расстрелять своих товарищей, а потом застрелиться. Можно было бы попробовать усыпить ее на расстоянии, но я не могу дать гарантии, что снайпер, посмотрев на нее в оптический прицел, не переведет ствол на другого человека.
— Веселенькая перспектива, — отреагировал министр Безопасности, — теперь становятся более понятными некоторые действия Перфильева и приближенных к нему лиц. Она ведь, скорее всего, в той или иной степени воздействует на людей облеченных властными полномочиями уже более полугода. По-видимому, она не просто так присутствовала практически на всех сборищах руководящего актива Триединой России. А хоть найти мы ее сейчас сможем?
— Это как раз просто, — ответил Виноградский. — Если Вы не против, я прямо сейчас позвоню нашему лучшему поисковику и через час он будет у Вас в кабинете. Поиск человека по карте нами давно отлажен. Причем, собственные экстрасенсорные способности разыскиваемого человека почти не влияют на результаты поиска.
— Звоните немедленно, — принял решение министр, — мы срочно должны ее найти, и как можно быстрее каким-либо образом нейтрализовать.
Через 50 минут высокий молодой парень с открытым, располагающим к общению лицом, уже входил в дверь кабинета министра Безопасности. На столе его ждала подробная карта Москвы, а вокруг нее расположились заинтересованные в необычном действе зрители. Паренек некоторое время изучал фотографию Яны Пакман, накрывая ее рукой и прислушиваясь к своим ощущениям, потом отложил фотографию в сторону, потер ладони одну о другую и склонился над картой с отвесом на тонкой нити. Министр Безопасности показал ему кремлевские ворота, в которых последний раз видели Яну, выходящую из Кремля. Отвес некоторое время висел неподвижно над указанной точкой, а потом начал отклоняться от вертикали. Все склонились над картой, наблюдая, как паренек неторопливо, но уверенно смещает отвес по маршруту движения интересующего всех объекта.
Отвес пересек Александровский сад, и стал двигаться вдоль Манежной улицы. Остановился у перехода через Знаменку и начал смещаться в сторону Волхонки.
— Достаточно, — резко прервал действия поисковика министр Безопасности, как только отвес начал двигаться по Волхонке. — Всем большое спасибо, поиск закончен. Максим Евгеньевич, распорядитесь, пожалуйста, чтобы экстрасенсов развезли по домам и сами тоже поезжайте.
Георгий удивленно посмотрел на министра Безопасности. Тот был бледен как полотно. На лбу выступила испарина. Примаковский, который явно выглядел не менее взволнованным, быстро попрощался и увел ничего не понимающих экстрасенсов. Министр сел в кресло, залпом выпил полстакана воды, ослабил узел галстука
— Вот это мы влипли, — только и смог он произнести. Немножко успокоившись, и вытря со лба испарину он, наконец, смог внятно объяснить свои неожиданные действия.
— Она сейчас находится в таком месте, где мы не можем не только действовать, но даже вести какие-либо наблюдения. Если точнее, то мы не можем там осуществлять вообще никаких наблюдений. Мы с Вами работали против мировой закулисы. Это было опасно, но не более того. Сейчас против нас ополчился весь Бильдербегский клуб. Это плохо, конечно, но не критично. А вот с Орденом, которому принадлежит дом на углу Волхонки, смертельно опасно связываться для абсолютно любого человека, вне зависимости от уровня его подготовки. Их даже Папа римский боится, даже больше чем Сатану.
— И как такое возможно? — удивился Георгий. — Я даже не слышал ничего ни о чем подобном. Я всегда считал, что настоящие масоны давно перевелись.
— А Вы и не могли слышать, — ответил министр. — Об этом вообще не говорят. Или говорят иносказательно. Прямое упоминание смертельно опасно. Даже их посла наши сотрудники между собой называют медведем.
— Почему медведем? — удивился Георгий, — из-за особенностей телосложения?
— Телосложение тут не причем. На Руси медведем в древности иносказательно называли зверя, которого боялись звать по настоящему имени. Вместо имени говорили — тот, кто, где мед ведает. Так и тут. Назовешь по имени отчеству, и приплыл. Какими средствами они пользуются, я даже не представляю, но помещений, защищенных от их сторожевых программ, на всей Земле не существует. Пока Яна находится в этом здании, мы ничего сделать не можем. Там в округе даже камер ни одной нет. Вот когда выйдет и отойдет от дома, можно будет попробовать. Но не раньше.
— Так может она действует от имени этой организации? — уточнил Георгий.
— Нет, они на чужой территории всегда поддерживают нейтралитет, и сами ни во что не вмешиваются. Но и другим вмешаться в свои действия не дают. Будете общаться с Гептархом — спросите у него. Возможно, он поделится с вами какой-либо информацией. Это единственное в мире государство, против которого не работает ни одна из разведок.
— А где хоть находится это государство?
— В Риме, рядом с Ватиканом. Ну и на острове у них есть небольшие участки территории. А вот посольства они имеют более чем в полутора сотнях стран. Но говорить об этом не принято. Слишком опасны такие разговоры.
— В таком случае давайте определимся, что мы будем делать утром. Сегодня, я ее спугнул, но завтра она наверняка вернется в Кремль, чтобы завершить задуманное.
Обсуждение планов на завтрашний день закончилось далеко за полночь.
Утро следующего дня Георгий встретил на переднем сиденье фургончика Скорой помощи, стоящего у бордюра Знаменки, между пешеходным переходом и перекрестком с Волхонкой. Светлое трехэтажное здание посольства Ордена находилось совсем близко, но это соседство никаких тревожных ощущений у Георгия не вызывало. Нет, присутствие дремлющей силы чувствовалось, но ни малейших следов агрессивности в ней не прослеживалось. По-видимому, в происходящих событиях Орден, действительно, не был замешан ни в коей мере.
Если бы дело происходило летом, можно было бы устроиться еще ближе, в скверике, расположенном прямо напротив посольства, на другой стороне улицы, но морозным зимним утром одинокая фигура наблюдателя, сидящего на скамеечке в окружении заиндевевших кустов, сразу привлекла бы к себе внимание. А в кабине было тепло и уютно. Георгий наблюдал за вереницами спешащих по тротуару прохожих, изредка переговариваясь с водителем. В правой руке он держал газету, прикрывавшую небольшой цилиндрический предмет, в котором мало кто из несведущих людей смог бы опознать одноразовый пневматический инъектор.