Реальный мир
Шрифт:
Отцу ничего не оставалось, как заявить, что японскую комнату на втором этаже он сделает своим кабинетом. Тебе, видишь ли, нужен был кабинет! Не заставляй меня смеяться. Все, что у тебя есть, так это несколько покрытых пылью собраний сочинений. Разве это книги? Просто часть мебели. Со студенческих лет ты собирал пластинки, а ты их когда-нибудь слушал? А ты знаешь, что сейчас наступило время CD, МР3 и DVD? И перестань нести эту чушь о преимуществах аналогового звучания. Откуда ты, идиот, набрался этих знаний?! От какой-нибудь хостес в кабаке? Но в наше время они уже не так падки на врачей. Ты купил компьютер, но хоть раз к нему
У матери нет своей комнаты. Есть гостиная, но это совсем не то, это общественное место. Она говорит, что у нее есть кухня и другие хозяйственные помещения и поэтому ей больше ничего не нужно. Она как-то назвала хозяйственное помещение словами «utility room». Я поднял ее на смех: «А что это такое?» – «Посмотри в словаре», – сказала она. Но этого слова нет в моем электронном словаре. Его можно найти только в большом словаре или в энциклопедии. «Купи их мне», – сказал я. И что вы думаете? Стоило мне только это сказать, как она тут же пошла и купила.
Но я все равно больше не могу с ней общаться. Если ты мне так легко все отдаешь, так отдай мне свою жизнь. Я отнюдь не хотел родиться твоим сыном, поэтому отдай мне свою жизнь. Неужели ты не понимаешь, как глубоко я тебя презираю?! Стоит мне только подумать, что мне придется провести всю жизнь с этой старой каргой, как меня охватывает черная тоска. Неужели ты этого не понимаешь?..
Я вздохнул с облегчением, когда не стало моей матери, хотя это я сам позаботился о том, чтобы она ушла из этого мира. Но даже и сейчас любая мысль о ней вызывает у меня злость и не дает спать. Поэтому я и решил воспользоваться этим для борьбы со сном.
Моя мать была круглая дура. Когда же я это заметил? Наверное, на следующий год после окончания начальной школы, когда она ежедневно читала мне нравоучения.
«В этом мире самые выдающиеся люди, – говорила она, – те, кто не только умен, но и прилагает усилия». Попробуем вставить в эту формулу другие слова. Получается очень интересно. Этот человек не только внешне красив, но и прилагает усилия. Он не только элегантен, но и прилагает усилия. Он не только атлетичен, но и прилагает усилия. Он не только богат, но и прилагает усилия. Он не только удачлив, но и прилагает усилия! Другими словами, если нет положительной предпосылки, то человек не может считаться выдающимся.
Но возникает вопрос: была ли сама мать выдающимся человеком? Уже в пятом классе у меня появились сомнения в том, что она обладает какой-либо положительной предпосылкой. Она не особенно умна, внешне некрасива, в ней нет никакой элегантности, атлетичность равна нулю. При этом она не прилагает никаких усилий. Я поражался: почему же она тогда все это в меня вталкивает?!
И наконец-то понял.
Моя мать считала себя чрезвычайно выдающимся человеком. Ум, внешность, происхождение – все супер, жена врача, способный сын, и при этом она ежедневно прилагала усилия.
Ребенком я поражался: какая у меня мать!
Просто невероятно.
«Рё, ты, к счастью, способный мальчик, но ты должен прилагать усилия. Иначе не добьешься успеха».
Этот напев я слышал сотни раз. Но однажды меня осенило, что, оказывается, я не такой уж способный. Это произошло вскоре после того, как я стал учеником престижной частной школы К, которая славится тем, что в нее чрезвычайно трудно поступить. По результатам первых же школьных экзаменов из двухсот пятидесяти учеников я не попал даже в число двухсот лучших. Странно, подумал я. Но то же случилось и на следующих экзаменах, и еще через полгода. Все пять с половиной лет учебы в этой школе повторялось одно и то же.
Мать запаниковала. Я – тоже, но она раньше меня. И знаете почему? Потому что разрушилась теория, которую она так долго вбивала в мою голову. Коль скоро все мои усилия не принесли ожидаемых плодов, значит, первоначальная предпосылка оказалась ошибочной. Значит, я не был настолько способным, как предполагали мать и я сам. Если бы она достаточно сознавала свою собственную глупость, то могла бы заметить и раньше, что я не семи пядей во лбу.
Тогда мать принялась упрекать меня в тупости. Однажды она пристально уставилась на мое лицо, ее глаза сквозь стекла очков изучающе смотрели на меня, как на незнакомого ребенка. Затем она спросила: «Рё, а ты нравишься девочкам?»
Нравлюсь ли я? С тех пор как я поступил в школу, где учатся одни мальчики, я не разговаривал ни с одной девочкой и не получал от них ни писем, ни телефонных звонков. Я сын своих родителей, этого провинциала и простушки. Не она ли сама изолировала меня от девочек и теперь спрашивает: нравлюсь ли я им? Ее вопрос означал не что иное, как признание провала ее программы моего образования. «И голова не варит, и лицом не вышел – так, наверное, ему и не светит особо счастливое будущее», – пришла к выводу мать.
Ну и дура. Ты бы лучше взглянула на себя и подумала о своем собственном будущем!
Все эти мысли окончательно разозлили меня и прогнали остатки сонливости. Слева от дороги показался мини-маркет. Мини-маркеты – это мои станции, без них я бы не выжил. Я припарковал велосипед и вошел внутрь.
После пылающего ада снаружи приятный холодный воздух как будто возродил меня вновь. Магазин был новый и просторный. За кассой сидела женщина средних лет с козырьком от солнца на голове и в рабочем халате, который явно не подходил ей. С недовольным видом она наблюдала за молодыми людьми, которые стоя читали журналы и комиксы. Пожилой мужчина, видимо хозяин, энергично расставлял товары в секции фасованных завтраков. Мне показалось, что оба они еще не привыкли управлять магазином, ибо опытная хозяйка никогда не стала бы сердиться на покупателей, бесплатно читающих журналы.
Вход в мини-маркет – самое прохладное место, кондиционер работает здесь на полную мощность, ставя заслон из холодного сухого воздуха, препятствующий проникновению уличной жары. Я остановился на некоторое время у входа, остужая свое перегретое тело. Холодный воздух превратил капельки пота на коже в мелкие кристаллы, и у меня возникло ощущение, что весь я покрылся тонким слоем сверкающей белой соли. Облаченный в солевой панцирь, я почувствовал свое превосходство над другими людьми. Я ведь убил свою мать и сейчас в бегах! Ничтожный процент человечества способен на такое. Поэтому мне все дозволено.