Реальный уличный бой. Система выживания на улице, в армии, в тюрьме, в обществе
Шрифт:
Итак, вы сидите перед оперуполномоченным или дознавателем, сзади стоит его помощник с «дубиналом» (дубинкой) или без таковой, в лицо вам светит лампа, и на вас сыплются разные каверзные вопросы. На первый вопрос — будете ли вы давать показания? — лучше ответить утвердительно во избежание лишних тумаков. А потом, когда расслабленный от удовлетворения своим талантом великого детектива и психолога дознаватель начнет писать протокол допроса, лучше всего, подробно описывая место и время «происшествия», рассказать, глядя на служителей правопорядка честными и полными раскаяния глазами, как вы там (или совсем не там) были (или вовсе не были) и при этом, естественно, ничего противозаконного не делали. Когда же ваши излияния заполнят первую страницу протокола, можно скорее всего особенно не опасаться последующих избиений — кому охота переписывать надоевшие бумажки?
Будьте осторожны! Думайте над каждым словом! Не исключено, что «дубинал»
Можно попробовать предложить взятку, но только с глазу на глаз с дознавателем или оперуполномоченным, что-то в стиле: «Товарищ лейтенант, ну зачем вам это надо — может, так договоримся…» О чем «договоримся», умный лейтенант поймет, не сомневайтесь.
Возможно, кто-то упрекнет меня в излишней предвзятости. Возможно. Но, уважаемые господа читатели! Прежде всего я описываю ТОЛЬКО реальные факты и ситуации, которым я сам был очевидцем либо через которые прошли мои знакомые, которым мне нет оснований не доверять. И — поверьте — как только я стану ОЧЕВИДЦЕМ корректного, цивилизованного отношения нашей милиции к задержанному или подозреваемому, я тут же с превеликим удовольствием опишу этот факт в следующем своем произведении. Но, к сожалению, очень часто красная корочка служит прикрытием для разнокалиберных садистов и психопатов, получающих удовольствие от человеческих страданий. Хотя, буду объективным — есть и исключения. Но лично я встречал этих исключений, к сожалению, до обидного мало. Как знать, может, кому-то повезет больше, чем мне…
Но вот вам снова не повезло. Либо дело оказалось слишком серьезным и лейтенант не «развелся» на взятку, либо план у них горит, либо еще что… Короче говоря, всегда надо быть готовым к худшему.
Камера при отделении милиции — это обычно холодный подвал с деревянным полом и со «сценой» — лежаком на 10 см выше пола, который лишь условно можно назвать местом для отдыха — такой же деревянный пол, только повыше.
Особо распространяться о причинах задержания среди сокамерников, пока вас не перевели из отделения милиции (да и впоследствии тоже!), не стоит — вместе вы будете пару суток, не более. А вот милиционер потом может поинтересоваться у твоего камерного сотоварища, о чем это вы беседовали долгой бессонной ночью. Учтите, что «сотоварищи» в камерах порой бывают и подсадными.
Не изводите себя ненужными переживаниями — думайте о том, как поскорее отсюда вырваться. Все проходит, пройдет и эта минута. Жизнь бросила вас в суровый университет, и что вы вынесете из этого урока, зависит только от вас.
Если через сутки-двое вы не вышли на свободу, вас переведут в ИВС (изолятор временного содержания), или более распространенное в народе название — КПЗ (камера предварительного заключения). Тот ИВС, в котором мне довелось провести недельку, не блистал ни особой чистотой, ни роскошью обстановки. Тесный двухместный «номер» с влажной от сырости «шубой» на стенах. «Шуба» — изобретение весьма своеобразное, одинаковое и для ИВСа, и для тюрьмы. На бетонную стену лепят цемент так, что стена становится похожей на спину крокодила, только еще более неровную и шершавую. Дотронешься неосторожно — кожа содрана. Официальная версия этой архитектурной выдумки — чтобы арестанты не рисовали на стенах. Не знаю, как насчет рисования, но рассказывают, что в петербургских «Крестах» (тамошний следственный изолятор) обладающий неимоверной силой маньяк Джага, содержащийся в особой камере, «воспитывал» несговорчивых арестантов, которых исправно поставляла ему администрация, тем, что возил их лицом по «шубе», уродуя и калеча людей. За достоверность этой легенды не ручаюсь, но в техническом отношении она вполне возможна. Кстати, ободравшись об «шубу», сразу продезинфицируйте рану, т. к. подобным образом оформленные стены мыть невозможно, потому стерильностью они не отличаются.
Еще одно «милое» изобретение — параша с «верхней» и «нижней» водой.
«Верхняя» для питья и умывания, «нижняя» — для смывания экскрементов.
Друг от друга обе трубы с водой находятся на весьма небольшом расстоянии, и включается и та, и другая вода лишь тогда, когда ты попросишь об этом дежурного. А так как дозваться его бывает ой как трудно, то частенько приходится довольно долгое время вдыхать ароматы собственных испражнений.
На окне, помимо решетки, имеется кусок плексигласа, в котором через дырочку, размером с пятикопеечную монету, продета труба, выходящая на волю. Через трубу идет воздух в камеру (по крайней мере таково ее предназначение), правда, толку от нее мало. Когда открывают «кормушку» — отверстие в двери, через которое подают миски с баландой, — в камере создается некое подобие сквозняка. Если удастся упросить дежурного оставить «кормушку» открытой, еще жить можно, если нет — извольте задыхаться во влажной духоте и ароматах
Более того, в моей камере на отопительной трубе какой-то доброй душой, сидевшей здесь до меня, было написано: «Хочешь покурить — загляни под лежак». Под лежаком действительно лежало два «бычка» и несколько спичек — на первых порах для курящего человека подарок неоценимый (благо к тому времени я уже давно бросил эту привычку).
Если есть родные и близкие, в камеру «заходят дачки» (передачи). Обычно, конечно, дежурные по ИВС и СИЗО берут немного себе — да ладно, бог с ними, как-никак они сами на существенный отрезок жизни выбрали себе добровольное заключение в четырех стенах. В основном за время отсидки мне попадались нормальные дежурные, но один имел совесть принести «передачу от матери» — полножки курицы и два мятых помидора. Не в помидорах дело, пусть подавится. Но пускай подумают те, кто на чужом горе нагуливает себе брюхо — не перетянет ли на том свете ихнее сало чашу угодных Господу деяний, направленных на «обеспечение законности и порядка».
После 7-10 дней в КПЗ у вас два пути. Либо на волю, либо в СИЗО (следственный изолятор), т. е. в тюрьму. Как ни странно, в нашей стране тюрьма по сути своей не является наказанием. Это просто средство, чтобы подследственный не убежал, пока милиция разбирается что к чему. На Западе часто люди, подозреваемые в убийствах, заплатив залог, разгуливают на свободе. А в камерах наших следственных изоляторов зачастую содержится в 3–4 раза больше народу, чем положено по закону. Это значит, что в помещении, рассчитанном на 30 человек (соответственно с 30 лежаками), содержатся 100–120 арестантов. Это только после приговора суда ПРИЗНАННОГО ВИНОВНЫМ человека отправляют отбывать срок на зону, хотя многие, кто там побывал, говорят, что тюрьма хуже зоны во много раз. А до суда, приговора и т. д. — обычное дело, когда ни в чем не виновные люди отсиживают под следствием в тюрьме не один год. А потом, через 2–3 года заключения их выпускают, принося искренние извинения.
Не выгоднее ли бы было государству, установив существенные суммы залога за некоторые, не особо опасные для общества виды преступлений, выпускать подследственных на волю, а на деньги, вырученные от этого, позаботиться об увеличении зарплат и технического оснащения кадров? Неудивительно, что милиционеры берут взятки и закрывают глаза на явные нарушения, получая от государства пятьдесят долларов (!) в месяц. Факт взят не с потолка. Это зарплата моего одноклассника — капитана милиции с высшим образованием…
После КПЗ — тюрьма. Если за первую неделю вышеописанной «жути» вы чистосердечно признали вину, «загрузились, как индийский слон» и отрезали себе все пути к отступлению — ну что ж, человек сам создает себе проблемы, а потом с ними мучается. Ваша поездка на «зону» не заставит себя долго ждать.
Но, как говорил следователь из известного романа: «Много скажешь — много дадут, ничего не скажешь — ничего не дадут…» Если вы ничего не сказали — вас ждет продолжительный «отдых» в тюрьме, ожидание передач и визитов адвоката, бессонные ночи и хмурые рассветы, когда, просыпаясь, вы задаете себе вопрос — почему я здесь? Надолго ли?.. И не находите ответа.
В свое время мне в руки попалась книга «Как выжить в советской тюрьме», кстати, кое-где продающаяся и сейчас. Я не знаю, где и как «сидел» автор этой книги, но складывается впечатление, что задача вышеназванного труда — запугать людей, еще не познавших «прелестей» заключения. А у моих товарищей по несчастью (и у меня в том числе) это «Как выжить…» вызвало лишь, мягко говоря, недоумение. Называть «братвой» всех сокамерников?
«Присматриваться, помалкивать, делать то же, что и все, пусть даже это покажется тебе ненормальным и смешным…» (цитата). Странно. Еще более странно смотрелось бы такое поведение со стороны. «Прописка»? Когда тебя привязывают ниткой за гениталии и заставляют куда-то прыгать? Да я за подобную попытку «прописать» дрался с кем угодно, пока б не убили (да и любой нормальный человек, я думаю). Короче, не советую я вам читать подобные книги на воле. А в камере они нелепы и подавно. Никто специально запугивать, издеваться над вами не станет. Зачем? Разве только попадется какой-нибудь ненормальный садист, но и то, если вы в течение нескольких лет проходили курсы первой части этой книги или долго и упорно занимались каким-либо другим боевым видом спорта, любой — и арестант, и надзиратель — призадумается, стоит ли связываться? С соседом по камере еще жить да жить, а коридорный прикинет — освободится этот спортсмен да подкараулит у выхода из тюрьмы. Не факт, что такое непременно случится, но были же случаи… Стоит ли судьбу испытывать?