Ребенок Сары
Шрифт:
Когда огонь его страсти отбушевал, Роум обессилено растянулся рядом с Сарой. Он лежал и лениво поглаживал ее спину. Этот жест был таким собственническим! С внутренней дрожью Сара поняла, что ей надо уйти именно сейчас. Пока он чувствует удовлетворение и легкую усталость. До того, как вернутся его обычные сомнения. Сара приподнялась, чмокнула Роума и прошептала:
— Спокойной ночи.
Она выскользнула из кровати, не дожидаясь его реакции.
Роум резко открыл глаза и с изумлением увидел, что Сара схватила ночную рубашку и практически выбежала из комнаты. В уголках его рта залегли глубокие морщины. Он так сильно желал ее, терял голову во время занятий любовью… Но всегда боялся вот этого
Заниматься с ней сексом было невероятно приятно… нет, даже еще лучше. Они идеально подходили друг другу, их страсть была такой жаркой, что все, испытанное Роумом до этого, меркло в сравнении. Но он чувствовал, что этого недостаточно. Ему было мало. Роум хотел, чтобы Сара стала его без остатка. Он хотел, чтобы она допустила его не только к своему телу, но и в сердце.
На Рождество Сара подарила Роуму до неприличия дорогой дизайнерский кожаный портфель. Она чуть ли не силой заставила консультанта невероятно крутого универмага заменить название марки инициалами Роума. Муж долго смеялся, когда она в красках рассказывала ему об этом приключении, а потом как бы между делом вручил маленькую коробочку, обернутую золотой бумагой. Сара открыла рот от удивления, увидев серьги с бриллиантами. Она попыталась поблагодарить Роума, но просто не нашла слов. Камни сверкали холодными искрами, каждый был не меньше карата. Щедрость подарка просто ошеломляла.
Роум улыбнулся, увидев ее реакцию. Он откинул покрывало ее золотистых волос, снял с нее старые серьги, и вдел в уши свой подарок. Сара не удержалась и дотронулась до камней.
— Как я выгляжу? — спросила она, явно нервничая, когда к ней, наконец, вернулась способность говорить.
— Сказочно, — искренне ответил Роум. — Мечтаю увидеть тебя с распущенными волосами, и чтобы из одежды на тебе были только эти бриллианты.
Сара увидела, как в его глазах разгорается желание, чувствуя, что этот жар достиг и ее тела. Щеки девушки окрасились легким румянцем. Она точно знала, что Роум получит ее, еще до того, как он потянулся к ней.
Сара удивилась, когда Роум подхватил ее на руки.
— Куда это ты направляешься? — чуть дыша, поинтересовалась она, ведь обычно они занимались любовью на диване, прямо в этой комнате.
— В кровать, — последовал короткий ответ, отчего Сара удивилась еще больше.
Когда страсть улеглась, он остался лежать сверху, наслаждаясь ощущением ее тела под собой, продлевая удовольствие. Он не позволит ей встать и уйти. Роум устроился поуютнее, чувствуя глубокое удовлетворение. Он задремал и очнулся, когда Сара попыталась найти более удобную позу.
— Я не слишком тяжелый? — прошептал Роум и прижался губами к теплой ложбинке под ухом Сары.
— Нет. — Ее голос был полон удовлетворения, и она крепче обхватила его руками. Да, она чуть дышала под его телом, но ее это не волновало. Все, что было важно в данный момент, это ощущение, что он рядом, что ему хорошо. Она хотела бы провести так всю оставшуюся жизнь.
За окном ночь сменила короткие зимние сумерки, и в комнате стало прохладнее, ведь Роум всегда включал обогреватель на минимум. Потянувшись за покрывалом, он накрыл их разгоряченные тела и снова улегся на Сару, положив голову на ее грудь.
Устраиваясь, он неторопливо целовал ее соски и чувствительные местечки около груди. Потом накрыл одну грудь ладонью, тихо вздохнул и закрыл глаза, засыпая. Сара запустила пальцы в его темные волосы, потом медленно провела по крепкой шее и широким плечам, ощущая под рукой тепло кожи и стальные мышцы. На нее снизошло спокойствие. Чувствуя, что под этим телом она в полной безопасности, Сара тоже уснула.
Роум разбудил ее, когда пришла пора позднего обеда. Сонными глазами, полными удовлетворения, он наблюдал, как она пыталась разобраться с раскиданной по комнате одеждой, сорванной им в пылу страсти. Сара была прекрасна первобытной красотой: сверкающие бриллианты, струящиеся по гладкой спине волосы… Если бы они жили в более дикие времена, ей бы поклонялись только за их цвет: невероятно бледное золото, сверкающее белыми искрами. Роум часто задавался вопросом, не осветляет ли она их. Все сомнения развеялись, когда он впервые увидел ее обнаженной. Его жена. Чувство глубокого удовлетворения наполнило его при этой мысли.
Где-то в середине февраля Сара простудилась и никак не могла выздороветь. Она ходила с заложенным носом, ее клонило в сон и все раздражало. Роум пытался уговорить ее остаться дома и нормально подлечиться, но как раз в это время дети Эрики слегли с гриппом, и кроме Сары некому было открывать магазинчик. Поэтому ей пришлось ходить на работу, несмотря на слабость и ломоту. Роуму предстояла очередная командировка — на этот раз на две недели. Прощаясь, он хмуро оглядел ее бледное лицо и поцеловал:
— Береги себя, одевайся потеплее. Я обязательно позвоню вечером, чтобы узнать, как ты себя чувствуешь.
— Со мной все будет хорошо, — уверила его Сара, раздражаясь, услышав свой хриплый голос, — и не целуй меня, а то заразишься.
— Зараза к заразе не пристает, — отшутился Роум и поцеловал ее еще раз, потом обнял и погладил по спине. — Бедняжка. Как бы я хотел остаться с тобой!
— Я тоже хочу, — проворчала Сара. Если бы не простуда, она никогда не призналась бы в этом. — На самом деле, сегодня я чувствую себя лучше. И усталость немного отступила.
— Может, ты, наконец, пошла на поправку? — Он окинул ее пристальным взглядом. — Давно пора. Если завтра тебе не станет лучше, отправляйся к доктору. Это приказ.
— Есть, сэр! — живо ответила Сара, чем заслужила шлепок по попе.
Он сдержал обещание и позвонил вечером. В тот день Сара закрыла магазин раньше обычного, когда холодный дождь перешел в мокрый снег. Ей совершенно не хотелось пересиживать непогоду на работе. Вот почему у Сары было достаточно времени, чтобы понежиться в горячей ванне. Пар от воды благотворно повлиял на нее, насморк почти исчез, и она почувствовала себя намного лучше. Поэтому-то во время их разговора ее голос звучал почти нормально.
Тем не менее, на следующее утро Сара проснулась с ужасной головной болью, а тело болело так, словно кто-то долго бил ее молотком. Горло горело, от одной мысли о еде скручивало живот.
— Просто великолепно, — призналась она мутному отражению в зеркале. — У меня грипп.
Заболеть гриппом — хуже не придумаешь. Кости ломило от высокой температуры, но каждый раз, когда она пробовала принять жаропонижающее, ее желудок протестовал. Сара сделала себе горячий чай, но не помогло. Попыталась выпить прохладного лимонада, это тоже не сработало. От молока ей стало только хуже. Сара хотела поесть желе, но уже после второго кусочка почувствовала рвотные позывы. Сдавшись, она набрала в пакет лед и залезла в теплую ванну, где приложила его ко лбу. Вода казалась холодной, таким разгоряченным было ее тело.