Ребус-фактор
Шрифт:
С тех пор как я понял, что патриоты Тверди не перевелись после разгрома группы «Укоренение», а продолжают действовать более умно, готовясь к своему звездному часу и понемногу приближая его, моя жизнь стала втрое интереснее, а главное, продуктивнее. Человек, знаете ли, все на своем пути своротит, если видит цель, а кто ее видит и не чешется, о том я даже говорить не хочу. Зря Мошка и Глист зазывали меня то на охоту, то на вечерние посиделки – мне было не до того. Со знаниями, впихнутыми в мою голову дядей Варламом, и с тем объемом информации, что мне пришлось освоить самостоятельно, я стал бы первым учеником в классе, если бы дама Фарбергам не продолжала придираться насчет отсутствия у меня
А теперь на Землю предстояло отправиться мне. Один семестр стажировки плюс экскурсионная программа. Опять-таки за счет метрополии. Никак не пойму: идиоты, что ли, занимают там места в министерстве колоний? Но если так, то тем лучше для нас.
На пути с делянки мы с Рамоном не болтали, потому что ехали назад на подножках груженого трактора – каждый со своей стороны. Рамон забежал на пять минут в контору, я его дождался, и тогда он заявил, что находится в полном моем распоряжении.
– Пиво или чего покрепче?
– Покрепче, – сказал я, достав из багажника электроцикла две коробки. – Это тебе. Одну сохрани для какого-нибудь начальства, а вторую мы с тобой уговорим.
– И первую, – возразил Рамон. – Начальство обойдется, да оно сюда и нос не сует. О-о, из каких краев такая редкость? Настоящий арманьяк?!
– Ага. Двадцатилетний. Прямо из метрополии.
– Подарок?
– Ну, не сам же купил… Сын Майлза Залесски подарил, я ему помог с курсовым проектом.
Рамон поморгал.
– Ты дружен с сыном Майлза Залесски? – спросил он, сильно понизив голос.
– Не дружен, но в приятелях… хм, насколько это возможно при разнице… ты понимаешь, о чем я? В общем-то он неплохой парень, без особых понтов, только туповат немного в точных науках. Гуманитарий. Хотя зачем ему физика или инжиниринг?
– Ладно, – сказал Рамон, – пошли в дом.
Домом ему служила такая же хибара из горбыля, как и здание конторы лесничества, только размером поменьше. Лежанка с соломенным тюфяком, два табурета да стол из неструганых досок на козлах – вот и вся обстановка единственной комнаты. Разборная чугунная печка с плитой – снаружи под навесом. Примерно таким же было жилище Рамона и два года назад, даром что контора лесничества сменила с тех пор дислокацию, передвинувшись в глубь Дикой территории вслед за фронтиром. Плевать Рамону было на комфорт. Если бы он, а не Майлз Залесски нашел скандиевую руду, то не слишком разбогател бы и уж точно ни за что не стал бы самым влиятельным человеком на Тверди. А все потому, что не захотел бы носить белую сорочку, строить дворец о сорока комнатах посреди ландшафтного парка и нанимать охрану да обслугу. Нельзя соответствовать одному стандарту, а жить по нормам другого. Не поймут и не примут.
Пить двадцатилетний коньяк из помятых жестяных кружек мне еще не приходилось, но другой посуды у Рамона не имелось. Кой черт – так было даже интереснее!
– Имеешь, что мне передать? – как бы между делом спросил Рамон, скручивая пробку с пузатой бутылки.
– Один привет и один пакет.
– К чертям привет. Где остальное?
– В коробке пошарь.
Пока он читал письмо, я завладел бутылкой и налил янтарной жидкости себе и ему. Красиво все же жили люди на Земле в старину, а кое-кто еще и сейчас пытается. Взять хоть эту бутылку, ведь настоящее стекло, урони ее на мостовую – разобьется, а каким золотом играет в ней жидкость! Нет, правда, красиво. И баснословно дорого. Не для нас, твердиан, за исключением единиц. Да и не для большинства землян, наверное.
Дочитав, Рамон сунул письмо в карман. Я и не подумал спрашивать, что такое написал Рамону дядя Варлам; если сам Рамон не скажет, то и выпытывать бесполезно. Тем более мне не пришло в голову прочесть письмо по дороге в лесничество – я не то чтобы знал, но догадывался, что таких, как я, необстрелянных новичков подпольщики проверяют всякими хитрыми способами. Во всяком случае, я бы на месте руководителей подполья делал это регулярно, причем уделяя особое внимание тем, кто считается испытанным борцом и вне всяких подозрений.
– Что ж так мало налил? – спросил Рамон, покрутив носом над кружкой.
– Так ведь арманьяк, а не сивуха. Его смаковать надо.
– А-а. Ну давай посмакуем за твою поездку. Везунчик ты, Ларс! М-м… И сколько такая бутылка стоит?
– На Земле или у нас?
– У нас.
– Не скажу. С табуретки упадешь.
Рамон выпил, поцокал языком, закатил глаза и вдруг хмыкнул.
– С того места, где я, еще ниже упасть трудно. А вот ты, кажется, в гору лезешь. На Землю вон собрался… Надолго?
– На полгода. Стажировка там, стажировка сям, ну и вообще… посмотреть. Для кругозора.
– За что ж такие блага?
– За успехи в учебе, – объявил я не без гордости. – Кое-кто считает, что у меня светлая голова, хотя на самом деле она просто крепкая. Использую мнеморедуктор – и до сих пор не шизик.
– Ну, тогда у тебя еще все впереди, – с ухмылкой заявил Рамон. – А кем ты станешь-то, когда выучишься?
– Инженером широкого профиля. От механики до электроники, от строительного дела до кварковой энергетики и гипертранспорта. Ну и так далее. Сейчас вникаю в химическое машиностроение.
– Всего понемногу, значит?
– Наоборот, всего помногу. На Земле инженеров пруд пруди, там у них узкая специализация, они могут себе это позволить, а у нас инженеров кот наплакал, приходится быть универсалами. Считается, что пороха мы не изобретем, но толково применить уже придуманное вполне можем. Еще нам дают экономику плюс кое-что по мелочи для общего развития.
– А что студенты – не съезжают с катушек?
– Некоторые не без этого. Хотя кто может съехать, у тех программы изначально попроще.
– А ты, значит, в элиту попал, да?
– Ну я же говорю – голова крепкая…
– Испытать, что ли? – Рамон еще раз хмыкнул и поискал взглядом по углам. – Пошли на двор, там у меня дрын хороший лежит.
– Э! Э! Я не о черепных костях говорил!
Вскочил в показном ужасе. Мы посмеялись и выпили еще по граммульке. Вообще-то чувство юмора у Рамона примитивное, и было время, когда меня оно раздражало, но теперь я ему подыгрывал. Почему бы не доставить удовольствие хорошему человеку, если это тебе ничего не стоит? Природа, как и человек, редко упускает случай сделать что-нибудь неправильно, если имеется такая возможность. Вот и Рамон – надежнейший товарищ, отличный мужик, умница, а шутки у него пещерные.