Шрифт:
ХАРЛАН ЭЛЛИСОН
РЕЦЕПТ ДЛЯ ВЫНОСЛИВЫХ
Фантастический рассказ
Причина, по которой Максим Хирт оказался в камере смертников, была достаточно простой. Он скверно провернул убийство. А причина этой его ошибки была еще проще. Максим Хирт отличался невероятной тупостью.
Он воображал себя актером и до поры до времени смог кое -кого убедить, что так дело и обстоит. Потом началась эра телевидения, и он взялся за дело с размахом, каждую неделю появляясь перед всей нацией. Сущность его таланта стала мучительно очевидной для каждого, кто видел его серию "Клиппер", в которой он изображал наемного пилота скоростного авиалайнера, благо трансляционные сети были озабочены тем, чтобы эта роль не досталась кому-нибудь из "Искателей Фортуны", снятой для известного пивного концерна.
Прошло всего тринадцать недель, но признаки того, что заказчики согласятся продлить сериал, становились все более смутными. Вот тогда-то Максим Хирт взялся за телефон и прнялся названивать критикам.
– Хэлло, Сид!
– Кто это?
– Это Макс, Сид, старина Макси Хирт, прямиком из Колдвотэ-Каньон.
– Привет, Макс. Чем могу?
– Да просто захотелось позвонить и сказать, что пошла моя новая серия "Клиппер". Может, знаешь?
– Угу, Макс, знаю.
– Так вот, хочу тебе сообщить, что та стюардессочка, ну, которую показывали в прошлый вторник, настоящая. Все снималось по пути в Бальбоа. Кисочка, скажу тебе! Ну, помнишь, в той серии, где у нее еще объявляется дядюшка, который нашел клад...
– Слушай, Макс, чего ты хочешь? Рекламку? Тогда порядок, рекламку я тебе сделаю. А пока... Позвони как-нибудь потом, Макс, я занят.
– Нет, больше ничего, Сид. Просто хочу поблагодарить. Я... Мне необходима эта реклама, Сид.
– Ладно, Макс, порядок. Считай, все о'кей. Пока!
В обзоре под псевдонимом, напечатанном автором суперприключенческих романов, рассчитанных на журналы, специализирующиеся на мужиках с поросшей волосами грудной клеткой, говорилось:
"Прошлой ночью мы наткнулись на новый сериал Максима Хирта, именуемый "Клиппер". Мы даже смогли понять, что речь идет о молодом красивом парнишке, который сдает в наем свой самолет и свои таланты тому, кто больше заплатит. Теперь, когда свет "ящика для дураков" померк, мы не понимаем, почему именно такое толкование пришло нам в голову, поскольку коротышка с брюшком, которого изображает Хирт, демонстрирует полнейшее отсутствие каких-либо талантов. К счастью, эту мерзость не собираются возрождать, так что Хирту предстоит подыскать себе другую работенку".
И так далее. Использование слова "изображает" являлось чуть ли не обязательным, когда речь шла о Максиме Хирте.
Это и послужило причиной, из-за которой он убил обозревателя Сиднея Гросса, уже после того, как "Клиппер" свернул свои паруса и отбыл в небытие, за что и бьыл арестован. Это также являлось причиной, которая свела насмарку все старания защитника, так что в камере смертников он оказался благодаря исключительно своим заслугам.
В ней он и пребывал теперь, держа в руках блокнот и карандаш и прикидывая, что бы ему хотелось заказать для своего прощального ужина.
Являясь тем, кем он был, и отличаясь невероятной тупостью, Максим смог представить пока что лишь один деликатес для своей последней трапезы - печеные бобы.
Он сидел на зачехленном матрасе, сосредоточившись, пытаясь выдумать хоть что-нибудь еще из еды, когда воздух у него перед носом задрожал, замерцал и уплотнился в фигуру, напоминавшую призрак человека. Человек был одет в плотно облегавшие джинсы, черный свитер с высоким воротником и плетеные сандалии. Его бородка была определенно взята напрокат у Мефистофеля.
– Ай!
– воскликнул Максим, когда хвост, пропущенный сквозь прорезь в седалище джинсов, стегнул его по ногам.
– Ах, прошу прощения, человек, - сказал бородатый. Это инстинктивно, лихорадит каждый раз, как прибываешь по вызову. Рефлекс Вайдсвилла, знаешь ли, человек.
Максим Хирт был не из скородумов, но и он узнал дьявола, хотя тот скорее напоминал досужего бездельника.
– Сгинь!
– взмолился Хирт.
– Ах, прости за эту одежонку, приятель, но я только что с визита к одному композиторишке с Тин Цан Элли. Он, видишь ли, шлягер пожелал. Черт побери, его душонка стоит немногого, но что поделаешь, бизнес есть бизнес.
– Я тебя не вызывал, - с трудом выговорил Максим.
– Ты уверен? А как же эта штучка?
– бородатый ткнул острым грязноватым пальцем в блокнот.
– Как же этот священный символ, дружок, напоминающий ягоды шиповника?
– Я просто так чиркал, - возразил Максим.
– Не пачкай мозги, папочка, - сказал дьявол.
– Кстати, тот музыкантишка тоже не знал, что делает заказ, и изрядно удивился, узнав, до чего древние руны похожи порой на рок-нролльские песенки.
Максим Хирт почувствовал, что ему становится зябко.
– Чего тебе от меня надо?
– Мне?
– Шея в свитере дернулась вверх-вниз.
– Приятель, мне ничего не надо. Полагаю, что ты вроде как пригласил меня своими рисуночками в блокноте. Что угодно тебе?
Некоторое время Максим Хирт криво улыбался.
– Не так уж много ты можешь для меня сделать, но как бы там ни было, имя-то у тебя есть? Или ты Сатана?
Бородатый согнулся вдвое от хохота, сполз на бетонный пол и принялся колотить по нему. При этом его хвост с ужасным щелканьем хлестал по стенам, полу, табуретке. Наконец, он успокоился, уселся поудобнее, уперся ногами в стену и пробормотал:
– Ну, парень, ты даешь! Сатана! Надо же! Проклятье, да мы отправили старикашку на свалку тысячи лет назад, спустили с лестницыи перевели на канцелярскую работу. Дьявольщина, да его теперь на оперативную работу и силой не выволокешь. И скажи ему за это спасибо, а то бы он показал, как это делали по-старинке. Я, к примеру, занимаюсь этим сам, без всяких там кошек и прочих, подъемных не требую, сговорились - и шлеп, все на мази.
– Но вы-то кто?
– настаивал Хирт.
Он все еще до конца не проникся ощущением противоестественности происходящего.
– Ах, парень, если уж тебе так необходимо на все навешивать ярлыки, то нацепи на меня, скажем, Скидуп. Усек?
– Да. Вроде бы, да...
– А теперь, папаша, раз уж я вышел на сцену, чего же тебе угодно? Ты заказываешь, я исполняю. Порядок?
– Как я уже сказал, нет ничего такого, чем бы ты мог быть для меня полезен, разве что ты в состоянии забрать меня отсюда.
– Хирт страдальчески прижал руки к груди.
– В противном случае, застра утром я отправлюсь в газовую камеру.