Редкая птица
Шрифт:
Глава 15
Ленка вся сжалась в комочек, плечи трясутся, зубы выбивают дробь. Только бы не истерика.
Бережно обнимаю ее за плечи, подношу флягу с коньяком к губам. Девушка с трудом делает первый глоток, еще, еще. Все. Плечи опустились, тело обмякло.
Плачет. Хорошо. Выплачется – станет легче.
Откуда такие берутся? Власть… И слово-то, как удар кнута. Какой-нибудь мальчонка поначалу ловит бабочек и палит им крылья спичками. Ему ведь и оправдываться не нужно – бабочки вредные, потому как гусеницы березовые листики и травку жрут. А
Чем там еще развлекались? Раньше – проще: обсудить с партийной принципиальностью моральное разложение коллеги – спит не с женой, а совсем наоборот и, что самое противное, особо и не скрывает! Сейчас? Промчаться на затаренном авто с гладкой телкой мимо припухающих на остановке сограждан, – автобус хоть и пришел, да водитель никуда не торопится – с задумчивостью роденовского мыслителя смотрит на колесо, с задумчивостью обходит машину кругом, задумчиво закуривает…
И все это только штришки, элементы власти. Но даже такая дает ощущение собственной значимости без особых усилий. Ну и любое издевательство легко обзывает себя борьбой. Понятно – за справедливость, еще лучше – во имя.
Те, кто покруче да поволчистее, – начинают просто отнимать. Он – хилый, слабый и трусливый, я – сильный, смелый, так почему он, а не я? И растут по городам и городкам когорты «кожаных мальчиков»: с надутыми мышцами и квадратными стрижеными головами… Мне всегда было странно: неужели они на самом деле не понимают, что накачать такие мышцы – это годы труда, а пробить – достаточно маленькой пистолетной пули? И ничего уже для вас не будет: ни моря, ни солнца, ни девочек, ни авто – ни-че-го!
Вроде очевидно, а «кожаных мальчиков» все больше…
Как там в Книге Притчей? «Таковы пути всякого, кто алчет чужого добра: оно отнимает жизнь у завладевшего им».
Ну а самые бездарные подаются в националисты. Никак не может выделиться человечек: ни ума особого, ни таланта, ни трудолюбия: а тут – ничего и не нужно.
Ты изначально лучше других, потому что таковым родился.
Причем не просто лучше – самые-самые!
Тут не важно, какой националист – украинский, русский, еврейский…
Наблюдал как-то по «ящику» одного юного фашисти-ка. Этот был националист «биологический». Дескать, человечество как биологический вид ухудшается жутко. И парни и девки пьют, курят, ничего не читают, ну и в таком духе. А множество – просто больных, их лечат, а значит, жизнь поддерживают искусственно, а значит – ежели так покатит дальше, человечество как вид вымрет. Потому хорошее предложение: всех людишек, какие некачественные, стерилизовать, а лучше – усыплять.
Парнишка такой спортивный, загорелый, начитанный… Жаль только, что торчал по другую сторону экрана. А то: бы я с ним поговорил. По-доброму.
«Ты во всем прав, старина. Полностью тебя поддерживаю. И твою теорию. Но надо бы начинать в жизнь претворять».
«Обязательно. И немедленно!»
«Вот и отлично. Так что начнем. С тебя».
«Как! Я же полноценная личность! Умен, образован! Физически развит. Не пью, не курю, не „голубой“…»
"Нет, братец. Теорию ты изложил правильную, а вот сам под нее не подходишь.
Умен – это как сказать, образован – так это во вред человеческому виду, все беды от образования… И вообще – тело, на мой вкус, недостаточно пропорционально, подбородок не волевой, волосы совсем не в ту сторону вьются, да и оттенок паршивый…"
«Но почему ты решаешь! Ведь я же придумал!»
«Потому что я – сильнее. В полном соответствии с теорией. Сильный поедает слабого. Я сильный – ты слабый, подходит?»
«Но я имел в виду…»
«Не важно. Поздно. Уже претворять начали. Тебя как лучше – стерилизовать, усыпить или просто кастрировать?»
Предвижу в этом месте паузу.
Вообще-то с таким вот парнишечкой было бы просто. Набить морду в соответствии с его же теорией. Не поймет с первого раза – снова набить. Больно.
Зато без увечий и вреда для спортивного тела. И очень доходчиво.
Труднее с другими. У этих и теория расписана, и история вопроса – в глубь веков ушла, не докопаться, и офор-млена фундаментально и наукообразно, и отлита в чеканные формулировки. Не важно, как они звучат, важно, что рано или поздно найдется человек, принявший формулировку за аксиому и единственное моральное правило, и начнет «претворять в жизнь». Чем это может закончиться, известно.
Вообще-то, идиотов этих не так много, нормальные люди делом заняты, но идиоты – виднее. Вернее – слышнее. Потому как собраны в кучи и голосисты. В нормальное время, кажется, и вреда от них немного, а вот в смутное…
Такие сами себя выделяют и обзывают (элитой, крутыми, авангардом – это без разницы), присваивают себе право поступать с другими людьми по собственному произволу. Такие только себя считают людьми, а остальных массой, быдлом, чем-то средним между биологическими роботами и скотом…
На самом деле они себя из числа людей вычеркивают.
– Кто вычеркивает? – Ленка уже успокоилась, вопросительно смотрит на меня.
Старость не радость: оказывается, последнюю фразу я произнес вслух. И вообще – занесло меня…
– Это я о своем, о женском.
– Понятно. Ты, я вижу, тоже – выпить не дурак. – Она выразительно посмотрела на бутылку-фляжку в моей руке. Плескалось уже на дне. Как и положено мыслителю, я прикладывался к ней время от времени.
– Белая горячка на подходе. Ничего, на ногах перенесу. Ну как ты?
– Нормально.
– Извини, задам еще пару вопросов.
– Я правда нормально. Давай.
– Как ты все-таки сбежала?
– А я не сбежала.
– Поясни.
– Меня увезли. В багажнике.
– Не слабо…
– Никуда бы я сама не побежала. После" того, что они сделали со Стрелочкой, ни одна девчонка не решилась бы на побег.
– Но ты же решилась.
– Меня просто замкнуло. Очнулась от обморока – да это и не обморок был, шок какой-то, и сделалась как сомнамбула. Велели бы голой в Кремль пойти, – пошла.