Рэдволл
Шрифт:
Василика и Сэм остались на стене и видели, как Амброзии, белка Джесс и Кротоначальник вышли из ворот. Ворота охранял отряд мышей под началом Бэзила Оленя.
— Смотрите в оба! — вполголоса сказал заяц. — Вдруг там засада?
Куроеда внесли в ворота аббатства. Любопытные мыши тотчас стали расспрашивать его:
— Тебя так отделали твои друзья крысы?
— И с чего это ты удумал на дороге-то валяться?
Голова Куроеда бессильно моталась из стороны в сторону в такт шагам носильщиков, он твердил одно:
— Я должен видеть аббата. Только уберите от меня подальше эту барсучиху, а то я ничего не скажу. Бэзил догнал Амброзия:
— Наверное, надо и впрямь отнести этого негодяя к аббату. А то он, чего доброго, так и отдаст концы, не успев рта раскрыть.
Куроеда внесли в главное здание аббатства и положили на скамью. Вскоре, протирая заспанные глаза, появился аббат Мортимер в ночной рубашке. Он бегло осмотрел раны лиса и спросил:
— Что тебе от нас нужно? Клуни послал тебя шпионить за нами?
Куроед отрицательно покачал головой:
— Дайте мне воды.
Белка Джесс показала лису кувшин с водой, но пить не дала.
— Сначала скажи отцу настоятелю, чего тебе нужно от него, пройдоха, — сурово сказала она.
Лис протянул дрожащую лапу к кувшину, но Джесс тотчас отступила назад.
— Сперва говори. Потом получишь воду, — настаивала она.
Вид раненого вызывал у настоятеля жалость, но он все-таки решил пока не вмешиваться — Джесс знает, что делает.
— Крысы хотели меня убить, — прохрипел лис. — Моя мать, Села… она убита. Я знаю, что задумал Клуни на самом деле. Дайте мне воды, я вам все расскажу. — С этими словами Куроед потерял сознание.
— Будь моя воля, я не стала бы тратить время и переводить лекарства на эту падаль, — проворчала Джесс. Амброзии Пика в задумчивости поскреб затылок:
— Это точно, Джесс, я бы тоже не стал. Но, может, он и вправду хочет сообщить нам нечто важное, иначе зачем ему было тащиться сюда, да еще в таком виде?
— Амброзии, пожалуй, прав, — сказал аббат. — Отнесите раненого в лазарет.
Выдра Винифред и аббат Мортимер сидели у постели Куроеда, ожидая, когда он придет в сознание. Наконец лис заскулил и, открыв глаза, обвел взглядом маленькую уютную комнату.
— Как больно! Где я? — простонал он. Винифред заботливо поднесла миску воды к потрескавшимся губам лиса.
— Выпей и лежи спокойно, — сказала она. Куроед принялся жадно хлебать воду, а аббат заговорил:
— Сейчас ты в лазарете аббатства Рэдволл. Пока я еще не знаю, насколько серьезны твои раны. Когда ты немного окрепнешь, мои друзья отмоют тебя от глины и перевяжут.
Куроед не верил своим ушам:
— Я могу здесь остаться? Вы мне верите? Аббат вытер капли воды с подбородка лиса.
— Послушай меня, сын мой. Мы не прогоняем никого, кроме врагов, которые являются сюда, чтобы причинить нам зло. В аббатстве Рэдволл ухаживают за всеми больными и ранеными — это наш долг. Ты можешь пользоваться нашим гостеприимством до тех пор, пока не поправишься.
— Таран — только прикрытие! — выпалил Куроед. — Пока вы будете оборонять ворота, Клуни сделает подкоп. Я не знаю точно, где он станет копать, но мне известно, что он готовит подкоп.
— Этот Клуни — настоящее исчадие ада, — сказал аббат. — Он не остановится ни перед чем, сын мой. Я верю, что ты сказал правду. Но почему ты, рискуя жизнью, приполз к нам? Какое тебе дело до аббатства?
Куроед изобразил на своей морде скорбь и ярость:
— Потому что они убили мою мать Селу. Я не успокоюсь, пока не отомщу убийцам. Аббат легонько пожал лисью лапу:
— Благодарю тебя за правдивые слова. А теперь закрой глаза и постарайся заснуть.
Как только аббат вышел, Куроед блаженно растянулся на чистых белых простынях. Он уже чувствовал себя намного лучше и тихо засмеялся. Пусть мыши воюют с крысами, пусть крысы воюют с мышами, ему-то что за дело до этого? О, Рэдволл — настоящий клад для хитрого лиса!
*16*
Темное Крыло была матерью Клювы и сестрой грозного короля Быка. Когда она узнала, что ее дочь сбили стрелой, она решила, что ее убили. Теперь, увидев дочь живой и невредимой, она то ругала ее, то обнимала. Среди стоявшего вокруг шума и гама Клюва, быстро чирикая, рассказала матери обо всем, что с ней случилось.
А Матиас в это время лежал на полу, прижатый лапами свирепых воробьев. Повернув голову набок, он попытался рассмотреть чердак, который король Бык предпочитал именовать Воробьиным Двором.
Чердак, над которым буквой «Л» сходилась остроконечная крыша аббатства, служил приютом беспокойному и драчливому воробьиному народу. Повсюду были воробьиные гнезда, все до одного, казалось, набитые пищащими птенцами. Один угол отгораживала неровная стена, сложенная из черепицы, — за стеной находились покои короля. А выше, как понял Матиас, был только флюгер.
Король воробьев отличался крутым нравом. Заметив, что Матиас с любопытством оглядывается по сторонам, он тут же сильно пнул его ногой.
— Что хочет мышечервь при дворе короля? — выкрикнул он.
Матиас, понимая, что сейчас не время для непринужденной светской беседы, прокричал в ответ громко, словно глашатай:
— О король! Я пришел вернуть тебе одного из твоих храбрых воинов!
Эти слова были встречены оглушительным чириканьем, но король хлопнул крыльями, и все мгновенно стихло. В наступившей тишине он, наклонив голову набок, стал внимательно разглядывать наглеца, осмелившегося вторгнуться в его владения.
— Лжешь, мышечервь! Ты не друг воробьям! Мышь — враг! — прочирикал он. — Слово короля — убей врага, бей, беи!