Река Хронос Том 3. Усни, красавица! Таких не убивают. Дом в Лондоне. Покушение
Шрифт:
– А кто чайник поставит? – спросила Татьяна Иосифовна. – Лидочка привезла торт, и он уже почти разморозился.
Соня поднялась и спросила:
– А где чайник?
– Синий чайник стоит на плите. Милостями Лидочки даже растворимка появилась в нашем доме.
Сонечка пожала крутыми плечиками и направилась на кухню. Татьяна Иосифовна спросила Лидочку:
– Вы мне рассказали по телефону о шкатулке. Может, вы сможете ее описать?
– Разумеется! – сказала Лидочка. – Эта история началась еще до войны. Моя бабушка дружила
– Я знаю, знаю! – радостно ответила Татьяна Иосифовна. – Я даже нашла ее фотографию. Соня, достань альбом. Вон там, на стеллаже. Правее, еще правее. Ну что же ты, слепая, что ли? Синий! Вот именно. Спасибо.
Соня уселась на свое место, а Татьяна Иосифовна раскрыла старый, переполненный наклеенными, а то и просто вложенными фотографиями, альбом. На первой странице оказалась групповая фотография, судя по одежде – тридцатых годов.
– Вот моя мама, а рядом – ваша бабушка, Лида. Мне же мама все рассказывала. Я сама плохо помню вашу бабушку, но мама рассказывала. И я сразу узнала. Я поэтому и вас сразу узнала.
На глянцевой, чрезвычайно четкой фотографии – так и представляешь себе покрытый черным платком, согнутый вперед торс фотографа, как бы приставленный сзади к деревянной, на ножках коробке с пирамидальной гармошкой объектива, – была изображена группа людей на фоне фонтана и пальм. Группа состояла из нескольких обритых либо коротко остриженных мужчин в белых сорочках и светлых мятых брюках, возлежащих у ног легкомысленно хохочущих девиц в сарафанах и панамках. Все эти люди излучали жизнерадостность и беззаботность.
– Тридцать пятый год, – сообщила Татьяна Иосифовна. – Мало кто из них протянул больше двух лет.
– Это точно ваша бабушка, – сказала Соня, показав на молоденькую Лидочку, стоявшую в обнимку с бровастой, пышной, чернокудрой красавицей.
– Правильно, – согласилась Татьяна Иосифовна, – а рядом моя мама. Меня же, как всегда, оставили в Москве.
– А я думала, что вашего папу в честь Сталина назвали, – разочарованно произнесла-протянула Соня. – А он получается старше.
– Нет, когда папа родился, никто не подозревал о том, что один грузинский бандит станет освободителем человечества. Поэтому моего папу назвали так в честь одного плотника.
– Плотника? – удивилась Соня. – А почему плотника?
– Такая была специальность у папы Христа. Иисуса Иосифовича. Поняла?
– Ах, я совсем забыла, – Соня покраснела, даже круглый носик покраснел. Особенно покраснели щечки – казалось, что их незаметно помазали свеклой.
– Тогда считали, – сказала Лидочка, – что с вашей мамой, с Маргошкой, ничего не случится. Она имела большие заслуги перед партией… – Лидочка, произнеся эту формулу, сделала осторожную паузу, опасаясь, что вызовет вспышку гнева у диссидентки, но Татьяна Иосифовна лишь послушно склонила голову. – И ее муж, ваш папа, занимал большой пост.
– Это никому не помогало, – сказала Татьяна Иосифовна. – Сталин с наибольшей яростью уничтожал
Она вздохнула. Сонечка, как дитя другой эпохи, не подумав, произнесла:
– Что Сталин, что Ленин – один сатана.
– Ах, что ты понимаешь! – вздохнула Татьяна Иосифовна.
Сонечка и в самом деле ничего не понимала.
– Моя бабушка, – сказала Лида, – оставила у Маргошки шкатулку с археологическими находками и дневниками деда. На время. А потом началось…
– И всех арестовали? – спросила Соня.
– Не сразу, – ответила Лидочка. – И это – долгий рассказ.
– Человеческие судьбы – всегда долгий рассказ, – подтвердила Татьяна Иосифовна.
– Все эти годы в нашей семье сохранялась надежда, – продолжала Лида, – что шкатулка с находками и документами хранится где-то в вашем доме. Ведь Маргарита, как я знаю, даже чувствуя опасность ареста, уговаривала мою бабушку не брать у нее шкатулку. Потому что она хранит ее в безопасности.
– Она не смогла сохранить не только себя, но и меня! – с осуждением заметила Татьяна Иосифовна.
– Господи, какая тайна! Как интересно, – прошелестела Соня.
– А поэтому вы можете понять, что мы никогда не теряли окончательно надежды, – сказала Лидочка. – Ведь так хочется надеяться.
– А какая это была шкатулка? – спросила Татьяна Иосифовна. – Если она была в нашем доме, то я бы запомнила, я помню все мамины вещи.
– Вряд ли Маргарита увезла эту шкатулку в тюрьму или в ссылку.
– Но она могла выкинуть все вещи, а шкатулку использовать как ящик, – предположила Соня. Лидочка давно допускала такой вариант и огорчилась тому, что, помимо нее, так же думает посторонний человек.
– У меня есть ее рисунок. Моя мама сделала его по памяти.
Лидочка достала лист, сложенный вчетверо.
Она развернула его на столе, между тарелками. Это была простая шкатулка, формой напоминающая сундучок, из-за того что крышка была немного выпуклой.
Шкатулка стояла на ножках, сделанных в форме деревянных шариков, а рядом аккуратно были проставлены размеры – двадцать на тридцать два сантиметра, а высота – шестнадцать сантиметров.
– Она большая, – сказала Сонечка, отмерив расстояние на столе.
– И тяжелая, – добавила Лидочка.
– Нет, – уверенно сказала Татьяна Иосифовна, – такой шкатулки я не видела.
Лидочка, конечно же, готовила себя именно к такому ответу, но тем не менее была ужасно расстроена.
– Вы говорите об археологических находках, – произнесла Татьяна Иосифовна. – «А может быть, они лежали не только в шкатулке?»
Лидочка подхватила кончик путеводной ниточки.
– Как же я не подумала! Конечно, что-то могло сохраниться и без шкатулки.
– Впрочем, – Татьяна Иосифовна склонила крупную птичью голову, посаженную на моржовое тело, – я могла и видеть шкатулку, но не обратить внимания… В каком году, вы говорите, она была передана моей маме?