Река любви
Шрифт:
И опять каким-то чудом он понял, что Ириза хотела, чтобы он пришел бы именно к этой мысли.
Она тихо улыбнулась ему и протянула руку, и когда он взял ее, то почувствовал дрожь ее пальцев, будто они с ним говорили.
— Пойдемте, — сказала она очень тихо, — я должна… что-то показать… вам.
Она вела его за руку туда, где, как показалось герцогу, он увидел маленький храм.
Он оказался перед какими-то ветхими полуразрушенными бронзовыми воротами. Ириза вошла туда с ним и свободной рукой закрыла
Перед ними было низкое помещение, и, когда они зашли в него, солнечный свет пропал. Сначала герцог ничего не мог видеть, ощущая вокруг себя лишь сырую, прохладную темноту.
Ириза стояла совершенно неподвижно, и он держался за ее руку, как будто боясь, что может потерять ее.
По мере того как его глаза начали привыкать к темноте, он увидел свет, проникавший через крошечное отверстие в потолке и освещавший женскую фигуру вблизи них.
Это было тело молодой женщины с пышными бедрами, упругими грудями и львиной головой вместо лица.
Столь неожиданное зрелище составляло контраст с чудовищно громадными колоннами снаружи, купающимися в ослепительных лучах солнца, и герцогу оставалось лишь молча взирать на статую богини, которая, как он вспомнил из прочитанного, была богиней войны.
Внезапно богиня исчезла, и было ли видение порождением его воображения, или оно действительно вырисовывалось в этом тесном, как камера, святилище?
Сейчас он был воином в доспехах и командовал солдатами, маршировавшими рядом с ним.
Ему было известно, что они только что прибыли по реке на корабле и сошли с него после долгого пути. Они устали, проплыв огромное расстояние, и в то же время ощущали подъем оттого, что достигли наконец цели Он выполнял приказ сопровождать и охранять ту, которую несли теперь на носилках на своих плечах шестеро сильных мужчин. Герцог поднял голову и увидел, что принцессой, которую он привез из своей страны, была Ириза!
Он видел ее лицо, обрамленное драгоценностями, и знал, что она была наряжена в свои лучшие одеяния, потому что прибыла в Египет как невеста для фараона.
Сопровождая ее, герцог понял, что всей душой любит эту женщину, которая была вверена его попечению и которую он доставил в качестве невесты для другого человека.
Он понимал, что как только передаст ее в руки египтян, то должен возвратиться в свою страну, и тогда уже больше не увидит ее Но он оставит свое сердце с нею.
Приближаясь к величественному Дворцу фараонов, невыносимо было думать о том, что принцесса так же любит его и ни он, ни она не в силах воспротивиться судьбе.
Герцог не был даже уверен, что они говорили друг другу о своих чувствах, но слова были не нужны.
Любовь крепко соединяла их в единое целое, и о своей любви они знали еще в прошлом, и ей не суждено было умереть в будущем.
Как воин, он понимал, что фараоны берут в качестве великих
В додинастические времена имущество и владения передавались следующему поколению по материнской линии, наследование производилось по материнскому, а не по отцовскому роду, Поэтому, стремясь оградить свой титул от малейшей тени сомнения в его законности, фараон брал в жены каждую женщину, имеющую хотя бы отдаленную возможность претендовать на трон.
Кроме своей главной и высокочтимой царицы, он имел, говоря современным языком, «политических жен» — чужестранных принцесс, посылаемых их отцами в жены царю египетскому с целью укрепления дипломатического союза между странами.
Были еще «жены», вводимые в царский гарем, но лишь дети главной жены и «политических жен» признавались принцами, принимая на себя часть огромного могущества, величия и божественных качеств самого фараона.
Все это пронеслось в сознании герцога, пока он маршировал рядом с резными позолоченными носилками, на которых несли принцессу.
Он поднял голову, и ее голубые глаза встретились с его взглядом. Они оба оплакивали жестокость предстоящей разлуки.
Они могли лишь сказать друг другу молчаливое «прощай» и верить в то, что их любовь устоит перед временем до конца их жизни, а быть может, благодаря какой-то магической, неведомой им силе, преодолеет и смерть, и могилу.
Впереди герцог увидел солдат фараона и его слуг, вышедших приветствовать новую невесту. Появились женщины с цветами и дети, несущие лепестки роз, чтобы усыпать ими путь принцессы.
Он еще раз взглянул в эти голубые глаза, искавшие его лицо.
«Прощай, моя любовь», — отозвалось в его сердце.
Затем все снова погрузилось во тьму. Видение исчезло.
Остался лишь свет на богине с головой львицы.
Спустя долгое время, хотя, может быть, прошло всего несколько минут, герцог обнаружил, что сидит возле священного озера.
Рядом с ним была Ириза. Он смотрел на спокойную гладь воды, на которую когда-то священники с благоговением опускали царскую кедровую ладью с телом умершего фараона, и гадал, не сошел ли он с ума, а может, выпил наркотик, вызвавший эти странные галлюцинации.
Не было еще в его жизни случая, чтобы он не контролировал бы своим разумом и телом, и он всегда считал, что никому не удастся загипнотизировать его.
А может, сейчас это проделала с ним Ириза? Но герцог тут же отогнал эту абсурдную мысль.
От прикосновений лучей солнца вода ослепительно сияла, и словно чужим голосом герцог спросил:
— Вы видели то, что видел я?
После небольшой паузы Ириза ответила:
— Я… я видела это… раньше.
— Вы видели, как мы расстались, быть может, в прошлой жизни?