Рекрут
Шрифт:
Дверь лифта распахнулась, я шагнула внутрь. Позволила себе повернуться и взглянуть на командира. Интерес и высокомерие читались в его взоре. Спектр примерялся, будто участвовал в контактном бою с неизвестным противником. Наконец, он произнес:
– Ваш брат в тюрьме на Эмбере. Уже год. Думаю, не стоит объяснять, что там за место? Вы можете считать это блефом, но я с наслаждением устрою трехминутный разговор с ним после вашего положительного решения принять участие в одном эксперименте. Суть его заключается в том, что вы будете бороться за право работать на государство. Срок контракта – два года. Поверьте, устроить подобный разговор с заключенным не просто. Это стоит согласия?
Я вышла из лифта и встала напротив Яна. Ухмылка появилась на его губах.
– И все? – холодно спросила я.
– Нет. Это часть предложения. Самое главное в жизни любого разумного существа – мотивация его поступков. Вы не исключение. В течение трех месяцев участвуете в соревнованиях. Вам платят хорошую зарплату, и вы выполняете все требования командования. Если государство решит, что вы перспективны, вам предложат контракт на два года. Одним из условий соглашения будет освобождения вашего брата из тюрьмы досрочно. Сейчас он осужден на семьдесят лет. Не уверен, что Романов столько продержится.
– Насколько сократиться срок его заключения? – задала вопрос я.
– Стас Романов получит свободу в последний день вашего контракта. Связь будет установлена завтра. Вы сможете переговорить с ним.
– Я согласна, – бросила я, разворачиваясь на каблуках.
– И минуту не подумаете? – раздался голос за спиной.
Я тряхнула головой и вошла в лифт. Нажала нужный этаж. Опустила голову. Стояла спиной к Яну, пока створки кабины закрывались.
Очутившись на улице, глубоко вдохнула пряный летний воздух. Одной проблемой стало меньше – я знала, что Стас жив. Подняла руку, и такси, пролетавшее мимо на небольшой скорости, остановилось и сдало назад. Назвала пилоту адрес и загрузилась в машину. Завтра сложный день, а нужно еще уладить кое-какие дела.
Глава 2
Утром ко мне на квартиру прибыли гости, точнее один гость – Ян, а остальные – сопровождающие лица. Их было трое, и квартирка показалась совсем маленькой от такого количества людей.
Я плохо спала ночью и потому бодрствовала с рассвета. Синеокий выглядел сокрушительно в форме военного. Войдя, поприветствовал и перешел сразу к цели визита. Мог и не делать этого, я понимала, что удалось связаться с тюрьмой.
– Сеанс связи состоится через три минуты. До этого момента вы можете передумать, Цветана.
Покачала головой и уставилась на господина Спектра. Главное – увидеть брата, а все остальное не стоило размышлений.
– Я так и думал, – подытожил командир.
Он набрал номер на сортфоне, и я почувствовала, как вспотели ладони от волнения. Спектр сказал кому-то:
– Код двадцать-пятнадцать-сто один. Разрешение на контакт с заключенным под номером тысяча пятьсот три. Стас Романов. Кража засекреченной информации.
Через минуту, которая по ощущениям тянулась вечность, он отдал сортфон мне. Трясущимися руками я схватила устройство и развернула к себе экраном.
Поначалу не узнала брата. Желтая униформа с номером, названным Спектром и эмблемой тюрьмы Эмбер. Осунувшееся лицо, кровоподтеки на губах, уставшие глаза. Короткая стрижка. Лампа в камере ярко освещала лицо и плечи, от этого казалось, что передо мной бюст изваяния, а не живой человек. Тряхнула головой, прогоняя непрошеные мысли.
– Стас, – прошептала я, а затем крикнула: – Стас!
Закрыла лицо. На глаза навернулись слезы. Брат казался измученным и растерянным, а я ничем не могла ему помочь.
– Цветана? Сестренка, как ты, родная?
– Все хорошо, – торопливо проговорила я. – Не имела сведений о тебе. Извещения тоже не было. Не знала, что и думать… Как ты?
– Порядок, не переживай. К сожалению, в Эмбере не принято рассылать уведомления родным об арестантах. Ты все еще встречаешься с Кольтом?
Неужели его интересовало именно это? Я с трудом могла стоять от нахлынувших эмоций, а его заботило, продолжаю я поддерживать отношения с его другом или нет. Одернула себя. В вопросах Стаса была важная информация, и мне не следовало растекаться от чувств, как соркитовое вино. Собралась и, кивнув, сказала:
– Да. Мы все еще вместе, но боюсь, он скоро бросит меня. Неважно… Эта тюрьма… Как живешь там?
– Здесь вполне возможно обитать. Послушай меня, Цветик…
Стас подался немного вперед, и страж резко его одернул. Заставил сесть, как раньше. По лицу брата растеклись боль и негодование.
– Стас!
– Все хорошо, милая. Цветик, я не знаю, как ты сумела связаться со мной, но догадываюсь. Ты все делаешь правильно. Я в тебя верю. Жаль, застрял здесь надолго…
Брат покачал головой. Зажмурился. Возникла пауза. Время дорого, и я проронила:
– Неважно, я хочу тебе сказать…
– Нет, Цветик, важно! Я жил неправильно, делал гадкие вещи. Много лет обманывал тех, кто доверял мне. Крал, юлил, пытался разбогатеть. Теперь я здесь. У тебя есть возможность избежать моей участи. Сделай все мыслимое, чтобы стать достойным гражданином Земли. Не отпускай Кольта, люби его. Найди себе новых друзей, чтобы отречься от прежнего бытия. Моя участь предрешена, и я могу только молиться за тебя.
Это были слова праведника, постигшего истину. Восхитительная прочувствованная отповедь, полная раскаянья и духовного возвышения. Хотелось проникнуться его словами. Отыскать в своей душе светлые чувства. Пойти в ту справедливую страну, в которую он звал. Да и ходить далеко не нужно, она есть внутри каждого, стоит разглядеть ее и принять…
Отлично! Братик развлекался. Стас играл роль мученика. Надо признать, у него прекрасно получалось. Оставалось поаплодировать, только мои гости не поймут. Хотя я понимала, что раз Стас затеял представление, значит, пытался сказать что-то важное. Хотелось крикнуть: «Разгадала твою шараду, прекращай спектакль!» Нельзя. Моя реакция важна, и сыграть ее необходимо эмоционально. Придется изображать из себя раскаивающуюся заблудшую душу, только публика неблагодарная – федералы. Эх, Романов…
– Хорошо, – состроив печальную мину, прошептала я.