Рекся и Пуцек
Шрифт:
«Ну смотри! Учись, как надо вылезать!» — гордо говорит Рекся и начинает карабкаться на сено.
Но, увы, он тотчас же съезжает вниз.
«Что-то
«Стань-ка тут, я по тебе влезу!» — командует Рекс.
«А меня так и бросишь?»
Рекс презрительно смотри на приятеля:
«Не я, что ли, втащил тебя на стог?»
Пуцек послушно становится туда, где ему велел стать Рекся. Но, увы, напрасно он вставал на цыпочки, пружинил спину: едва ступив на сено, Рекс скатывался обратно.
«Что же будет?» — всхлипнул наконец Пуцек.
На этот раз и Рекся не смог сказать ничего ободряющего.
Стыдно мне рассказывать, но, когда стемнело, из стога нёсся такой плач, что слышно было в дальнем конце сада.
— Кто это там воет? — спрашиваю я Катерину.
— А кто ж его знает? Может, «нечистый»? — шепчет она и набожно крестится.
— А Рекся и Пуцек дома?
— Совсем недавно видела их в саду. Да разве за ними усмотришь? Болтаются где-нибудь.
«Ну, — думаю, — не иначе, как они! Забрались куда-нибудь и вылезти не могут!»
Вытащил я дружков из сена. Вид у них был неважный. Морды были такие несчастные и перепуганные, что я не знал, плакать или смеяться, на них глядя.
Я было хотел простить им проступок, на который жаловалась Катерина. Она утверждала, что у одной уточки, породистой уточки, привезённой за тридевять земель, поломана лапка, и обвиняла в этом преступлении Пуцека.
О прощении она не хотела и слышать:
— Не будет порядка в доме, пока вы будете всё этим безобразникам прощать! Или есть справедливость, или нет её! Человек тут надрывается на работе, а толк какой! Ты одно, а они другое! Всё, всё им можно, озорникам несчастным! — возмущалась она. — Или наведёте вы с ними порядок, или ноги моей не будет в этом доме! Тут собаке больше уважения, чем человеку! — крикнула она напоследок.
Ну что ж, справедливость так справедливость! А так как я был убеждён, что если Пуцек что и натворил, то не иначе, как по наущению Рексика, то приговорил обоих дружков к домашнему аресту.
Весь день просидели щенята взаперти, в чулане.
Только поднявшись на задние ноги, могли узники выглянуть в щёлку, поглядеть, что творится на белом свете.
Видите, какой у них грустный, пришибленный вид? Полюбуйтесь.
А если хотите, я вам как-нибудь ещё расскажу об этих собачонках. Потому что — должен вам признаться — люблю я этих безобразников. Может быть, как раз за то, что хоть они и растяпы, но у них так много выдумки и изобретательности!