Ректорша со шпаргалкой
Шрифт:
Мужчина склонился ниже, очень нежно провел носом по моему, позволяя мне еще отступить. Но почему бы я это делала, если так же сильно хотела снова почувствовать тепло его губ?
Только тогда это было по-другому: вынужденно, безэмоционально. А сейчас… О-о, когда Ингирис наконец-то полностью сократил между нами дистанцию и накрыл своими губами мои, я почувствовала настоящее опьянение! Неторопливые движения, ласкающие, изучающие разжигали пламя возбуждения не хуже жадных и страстных. Они дразнили, заставляли хотеть большего, но в то же время стараться не спешить и насладиться моментом.
Мужчина
В какой-то момент мужчина разорвал поцелуй, но как оказалось только для того, чтобы приникнуть губами к моей шее. Оставляя влажные дорожки, он медленно опускался к плечам, и потянулся руками к застежкам уже на моем жакете.
Вообще, вся одежда казалась лишней деталью, чем-то таким неуместным, что избавиться от нее было единственным правильным решением. Наслаждаться близостью друг друга, чувствовать тепло разгоряченного тела, тонуть в море блаженства и выныривать из него в горячие объятия желанного человека — все это казалось таким правильным. Где-то там, за дверью остались проблемы, а здесь, в полумраке были только мы двое и больше ничего и никого.
Впервые в жизни я не сгорала моментально, как спичка, а млела и таяла в правильных руках, словно свеча. В объятиях Ингириса, огонь внутри меня с каждым мгновением только сильнее пылал, согревал мое сердце, уже давно покрывшееся толстым слоем льда. А сейчас этот лед исчезал, как исчезали комплексы, годами навязанные мне бывшими.
Я чувствовала себя желанной и любимой. Не боялась экспериментировать и дразнить, ласкать и кусать. Из моего горла вырывались стоны счастья, которые Ингирис ловил поцелуями, поощряя и дальше не молчать. Ему нравилось слышать мой голос, а мне, признаться по правде, хотелось слышать его: гортанный, чувственный и немного хриплый.
Мы не спешили ни с чем, не только с поцелуями. Узнавали друг друга через прикосновения, через стоны, через рваное дыхание. Мы говорили откровенно, когда что-то нравилось, а что-то не очень. И, должно быть, ничто не могло нас в этот момент разъединить!
Я поняла, что губы Ингириса могут быть одновременно сухие и нежные. Он прикрывал глаза от удовольствия, когда я зарывалась пальцами в его волосы, а когда слегка их дергала – мужчина рычал и спешил отомстить. Но какая же месть была приятная и пылкая! Беззастенчиво очаровательная!
Эта ночь была особенной для меня, да и для Ингириса тоже. Между нами больше не было стен недоразумений, острого пренебрежения, жгучей лжи и разъедающей душу обиды. Именно в этот момент мы впервые подтвердили свои чувства, полностью приняли друг друга, как мужа и жену. Обменялись не только магией, но и чем-то таким, о чем еще даже не знали.
Одно целое — именно так мы чувствовали себя, нежась в объятиях друг друга, когда лежали на ковре у камина. Уставшие, потные, но до безумия довольные и счастливые.
Глава 16
Когда на следующее утро я проснулась раньше Ингирса, сердце кольнуло незваное чувство тревоги. Лежа на плече мужчины, слушая его размеренное дыхание, пыталась понять, что не так.
Ища ответа, я невольно водила пальцами по груди Ингириса и никак не могла успокоиться.
— Доброе утро, дорогая, — услышала заспанный голос мужа и даже руку отдернула от неожиданности.
— Доброе, — заставила себя улыбнуться и поднять глаза на него. – Прости, я тебя разбудила.
— М-м, не извиняйся, — потянулся Ингирис довольно, — все равно пора понемногу собираться. Или госпожа ректор разрешит мне прогулять рабочий день?
– Даже не надейся, – рассмеялась я и почувствовала, что волнение, сжимающее мое сердце, понемногу исчезало.
– Какой ужас, я думал мне, как законному мужу будут снисхождения! Как теперь с этим жить?
Уже потом, после утренних нежностей, страстных поцелуев и чувственных ласк, после совместного завтрака, я поняла, что же так мучило меня. Это был страх из прошлой жизни. Страх того, что мне снова придется пережить упреки по поводу чрезмерного внимания к работе и малого к мужу.
Но когда мы переодевались, собирали бумаги и папки, которые будут нужны в течение дня, я поняла, что этого больше не будет. Не тот мир, не та я, не тот мужчина рядом. Вернее, мужчина как раз тот, который нужен!
– Ты сама напишешь профессору Штерсу? – спросил он меня, когда я осматривала комнату, чтобы ничего не забыть. – Или тебе помочь?
— Нет, написать я и сама могу, а вот когда он придет, помощь мне понадобится.
– Боишься? — лукаво взглянул на меня Ингирис и поиграл прямыми бровями.
– Нет, – ущипнула его за бок, – просто хочу моральной поддержки.
– Для Штерса? Согласен, ему она пригодится!
— Дурак!
Мы вели себя как супруги, которые провели вместе много лет. Все казалось столь естественным, столь гармоничным, словно так было вся жизнь. А то, былое, оно в тот момент ощущалось страшным сном, от которого я наконец-то проснулась.
Рабочие будни теперь были неотъемлемой частью, и мне это нравилось. Я просыпалась рядом с прекрасным мужчиной, мы вместе завтракали, вместе собирались, шли каждый в свой кабинет и занимались своими делами. А после обедали вместе, обсуждали поведение студентов и преподавателей, смеялись над веселыми событиями или вместе возмущенно проклинали тех, кто довел академию до ужасного состояния. И вечером, после тяжелого рабочего дня, а он почти всегда был тяжелым, сидели у камина, пили чай и просто наслаждались компанией друг друга. Ну а ночи и вовсе были жаркими и сладкими!
До конца учебного года оставалось пять месяцев. За это время я должна была не только более или менее привести дисциплину в порядок, но еще и сама чему-то научиться. Поэтому очень быстро в наш с Ингирисом график были добавлены еще и личные занятия для меня. Учитывая, что я не студентка с ветром в голове, то и обучение шло быстрее обычного.
А кроме этого, и работы было пруд пруди! Мужчина иногда ругался, что я слишком много пытаюсь втиснуть в короткий период времени, а потому и нагрузка у меня была приличная.Но очень быстро мы втянулись в новый режим и уже такой чрезмерный график не казался чем-то страшным.