Реквием души

Заварелли А.

– Айви! – окликнула меня Антония.

– Я в порядке! – я буквально заставила себя двигаться дальше. Из-за испарины на моей коже перила стали скользкими, но я все же пошла наверх. На это уходила вся моя концентрация. Я хотела убежать. Не останавливаться, пока не доберусь до своей комнаты и ванной, где была единственная находящаяся в моем распоряжении дверь с замком изнутри. Там я и свалилась на холодный кафельный пол, прислонившись спиной к двери и опустив голову между коленей. Глупые тампоны рассыпались у моих ног.

Айви

Большую

часть дня я пролежала в постели, наблюдая за убывающем прямоугольником света на полу. Антония принесла мне еды, но я спустила ее в унитаз, лишь бы она решила, что уже меня покормила и оставила в покое. Вероятно, Сантьяго тоже будет доволен, поскольку явно получал ежедневные отчеты. А может, и ежечасные. Для этого он достаточно помешан на контроле.

Я для него – лишь тело. Тело, которое Сантьяго мог унижать, трахать, а потом использовать для рождения детей. А что потом? Чем все обернется, когда я выдохнусь?

Нет. Гадать бессмысленно, ведь он сам мне об этом говорил. Потому я итак знала.

Я повернулась, когда услышала, как распахнулась дверь. Без стука. Мерседес вошла, словно она тут хозяйка.

– Ох, до чего же ты ленива, – снисходительно произнесла Мерседес.

– Что тебе нужно? Я не в настроение играть в твои игры, – я села.

За ней вошли две женщины. Одна с сумкой, полной какой-то одежды, а вторая с небольшим чемоданчиком.

«Торжественный прием».

«Дерьмо».

– Я не пойду, – произнесла я, прежде чем она успела вставить хоть слово, а затем поднялась, чтобы пойти в ванную. Хотя мои месячные в этот раз не такие обильные, как обычно, но противозачаточный укол, как оказалось, не помог мне избавиться от боли.

– А тебя не спрашивали, – отозвалась Мерседес, просунув носок своих кроваво-красных туфель в щель, помешав мне закрыть дверь. – Неужели мой брат не упоминал об этом? Ты делаешь ровно то, что тебе говорят. Точка.

Бросив попытки закрыться от нее, я шагнула ей навстречу. В туфлях она была гораздо выше меня, потому приходилось смотреть снизу-вверх.

– Ты со своим братом можете идти ко всем чертям. У меня менструальные боли. Убирайся.

– Боли?

– Что? А ты разве не получаешь отчет о моих циклах?

– О чем ты?

Я устала бороться с ними. Сейчас я была скорее подавлена, чем зла. Да и виновником моей злости была отнюдь не Мерседес.

–

Ничего. Просто уходи. Сможешь продолжить свои издевательства завтра.

– Я так не думаю. У нас только час, чтобы тебя подготовить. Так что делай там свои дела побыстрее, – оно отошла, вернувшись с сумочкой и достала оттуда баночку с аспирином, положив ее на тумбочку.

– Вот. Я даже дам тебе аспирин. Хотя ты не заслуживаешь избавление от боли.

Гнев внутри разгорелся с новой силой, и на этот раз он был направлен именно на нее.

– Да что не так с вами обоими? Я едва знала о твоем существовании, пока меня не вынудили выйти замуж за твоего брата. Чтобы я жила в этом маленьком уголке ада. Что я тебе сделала, если ты меня так ненавидишь?

Мерседес поджала губы и сложила руки в кулаки, ее взгляд потемнел. Она буквально скрежетала зубами и хотела что-то сказать, но сдерживалась.

– Тебе повезло, что между нами стоит мой брат, Айви Морено, потому что я бы не была с тобой столь нежна.

– Нежна? Думаешь, он нежен?

Мерседес фыркнула.

– Ты действительно так считаешь? Потому что если это правда, то у вас с Сантьяго совсем нет представлений о нежности!

– Не забывай свое место.

– Мое место? Убирайся. Прочь из моей комнаты, черт возьми!

– Ты в моем доме. Моем. И не можешь приказывать мне убраться.

– Это дом Сантьяго. Моего мужа! – я даже не знала, почему это вырвалось. Зачем я ее раззадоривала.

– Ах, твоего мужа! Точно, – она склонила голову набок и усмехнулась. – А ты задумывалась, почему он на тебе женился? Зачем такому мужчине, как Сантьяго, даже смотреть на тебя дважды?

– Хотела бы я знать. Уходи, Мерседес. Я серьезно.

– Он тебя ненавидит.

Ее слова умудрились задеть меня за живое. Я не знала причину. Мне ведь было плевать на Мерседес и ее мысли. Может, виной моей уязвимости стал сегодняшний день. Или же несколько последних. Я не знала. Но прежде чем успела снова попросить ее уйти, Мерседес продолжила.

– О, только не говори, что ты не знала, – произнесла она с широкой усмешкой.

– Просто уйти. Пожалуйста.

– Ах, даже не догадывалась?

Я поморщилась от ее притворного беспокойства. По правде я не знала причину. Мне было известно о чувствах Сантьяго. Его ненависть не должна была стать новостью.

– Может, ему и понравилось тебя трахать, он же мужчина. Однако ты для него не более, чем игрушка. У него таких много.