Реквием линкору «Тирпиц»

Пиллар Леон

Это была самая настоящая победа, своеобразный сюрприз не только для самих немцев, но и для всего мира. Значит, англичане не были, как они это постоянно утверждали, неограниченными владыками морей.

Более всего был удивлен капитан третьего ранга Бидлингмайер. «Мои планы нашли все же применение, — думал он, — правда, в обратном направлении…»

Топп понял, что Гитлер имел намерение усилить северную группировку, флагманским кораблем которой станет его «Тирпиц». Это соображение утешило его.

Успех операции «Цербер» под руководством адмирала Цилиакса усилил доверие команды «Тирпица» к своему начальству. Британское военно-морское превосходство, стало быть, было пустым звуком…

Примерно

в тридцати километрах от «Тирпица» в одной из комнат Тронхейма в тот же вечер сидел молодой человек, плохо справлявшийся со своей яростью. У него были голубые глаза и черные волосы — с первого же взгляда было видно, что они крашеные.

Норвежец только что услышал по радио победное сообщение немцев и пришел к выводу, что англичане отреагировали на происходившее с недостаточной быстротой. Гнев свой он должен был на кого-то излить. Он открыл шкаф, в котором лежал его вещмешок из парусины и стоял небольшой чемоданчик из фибра. Поставив чемодан на стол, он открыл его. Внутри находился крохотный радиопередатчик. Достав карточку, размерами не более игральной, исписанную рядами цифр и букв, он составил короткий текст и передал его в эфир:

«Спит ваш флот, что ли?»

После этого он немного успокоился и представил себе лицо англичанина, который расшифрует это «сообщение». Передаст ли тот эту радиограмму начальству? Молодой норвежец усмехнулся. Встав из-за стола, он подошел к окну. Ветер гнал по улице падавший снег. Было холодно, и на улице не было видно ни души. Мужчина возвратился к столу, немного подумал и составил вторую радиограмму, которую тут же передал:

«Здоровье дедушки опасений не вызывает».

Никто, кроме посвященных, конечно, не знал, что речь шла о «Тирпице», который все еще стоял на якоре в Тронхеймс-фьорде.

Передав текст, молодой норвежец подумал о том, что будет, если его схватят. Ведь в шкафу, который мог легко открыть любой, стояли три радиопередатчика. К тому же дневник! Правда, один или три радиопередатчика, большой разницы не составляло, а вот что касается кода и дневника… хотя он, может быть, успеет их уничтожить. Однако пусть это и представляло большую опасность, ему все же не хотелось прекращать вести дневник, в котором каждый день было что-то записано, пусть даже очень коротко. [21]

21

Именно благодаря этим записям полковник Рёрхольт смог сообщить автору точные данные обо всем, происходившем тогда. — Прим. автора.

Бьёрн Рёрхольт, ибо это был он, поставил радиопередатчик обратно в шкаф рядом с вещмешком, в котором были еще два передатчика, и набросил на них покрывало. Затем накинул коротенькое пальто, выглядевшее по-морскому, и спустился по лестнице мимо своей хозяйки Эйлен Митлид, вдовы погибшего военного, с двумя сыновьями. Она стояла у печки и только что подбросила в нее пару поленьев. Ребятишки занимались своими делами, сидя у окошка. Он поприветствовал хозяйку, а та посмотрела на него вопросительно. В эти дни жилище незнакомым людям сдавалось с большой неохотой. Молодой человек появился у нее вчера с маленьким чемоданчиком в руке и вещмешком на плече и согласился заплатить за наем комнаты весьма приличную сумму, не торгуясь, что само по себе было подозрительно.

Рёрхольт шел по улице, прижимаясь к домам и избегая фонарей. Когда попадался редкий прохожий, шедший навстречу, он отворачивал лицо. Он не хотел быть узнанным, стремясь избежать возгласа:

— Смотри-ка, Рёрхольт! Ты опять здесь! А что ты делаешь

сейчас?

Он ступил на мост, один из многих мостов города. Мимо проезжало такси. Он остановил его, подняв руку. Сев в автомашину, назвал адрес Биргера Грёна. Машина ехала медленно, и он внимательно смотрел на дома. Здесь жили бывшие его друзья, такие же молодые парни, как и он. Что с ними стало? Он с удовольствием постучал бы в кое-какие двери и навел справки, но позволить себе этого не мог. Пока ему везло, и не следовало все испортить каким-либо необдуманным поступком. Переход из Шотландии, на этот раз на «Артуре» и с тем же молчаливым, но дружески расположенным Ларсеном, прошел без приключений, если не считать, что его укачало. На борту куттера находились еще двое норвежцев, которым он был представлен как Рольф Христиансен. Эти агенты хорошо знали местность. Так что без них он, чего доброго, мог и заблудиться, когда их высадили в районе острова Фрёйя… Рёрхольт с удовольствием вспоминал их невозмутимость во время поездки на пассажирском пароходике в Тронхейм. Когда они сходили с кораблика, ему даже помог какой-то немецкий солдат, придержав довольно тяжелый вещмешок, в котором находились рации. Чтобы не быть случайно опознанным, Рёрхольт смешался с людьми. На пароходике и на автобусе надо было держаться как остальные.

Около дома Биргера Грёна он расплатился и вылез из машины. Дверь в дом отворилась даже до его звонка.

— Проходите и немного согрейтесь. Собачья погода! Только ветра как раз и не хватало. Слава богу, я могу еще раздобыть немного угля на верфи. Снимайте пальто и присаживайтесь. Глоточек коньяка? Самого настоящего! В бутылке кое-что еще осталось, так что можно его прикончить…

Как только они уселись в кресла, Рёрхольт приступил к делу.

— Я только что передал радиограмму, что «Тирпиц» стоит на своем месте… Между прочим, я вас еще толком не поблагодарил за вчерашний прием — очень устал от поездки, да еще эта встреча с городом…

— Считаю, лучше, если мы будем встречаться здесь, у меня. Мои люди на верфи вполне надежны, но предосторожность не помешает. К тому же ко мне довольно часто приходят различные посетители, в том числе и немцы. У меня как раз стоит на ремонте их судно. Работа мне большого удовольствия не доставляет, но что поделаешь! По крайней мере, таким путем я узнаю кое-что о состоянии и передвижениях их кораблей…

— Об этом как раз и пойдет речь, — прервал его Рёрхольт. — Я намерен организовать целую сеть постов из друзей и сочувствующих нам людей на всех важнейших пунктах побережья. Они получат рации для передачи англичанам сообщений о всех передвижениях немцев. Три рации я привез с собой.

— Три?!

— Да, они сейчас находятся в моей комнате в шкафу.

Биргер Грён покачал головой.

— Я найду для вас другое убежище. Об этой вдове я почти ничего не знаю.

— У нее двое детей…

— Но возвратимся к разговору о сети пунктов. Я сам уже подумывал о чем-то подобном и переговорил даже с несколькими друзьями — Магне Хасселем, Оддом Соли, моим братом, Тругве Гундерсеном, Хербертом Хельгезеном и другими…

Одд Соли был одним из тех двух агентов, с которыми Рёрхольт 12 февраля 1942 годаприбыл в Тронхейм, но об этом Биргер Грён, конечно, не знал.

— Для англичан важнее всего «Тирпиц» — «дедушка», — произнес Рёрхольт. — Нашу же операцию мы назовем «девочкой».

Грён рассмеялся. У этого Рёрхольта достаточно фантазии.

— Прежде всего мне надо передать рации людям, — продолжил Рёрхольт. — Самую маленькую — польскую — я оставлю у себя. Лондонское начальство не хотело мне ее давать, но я все же прихватил.

Грён задумался. Несколько секунд он помолчал, разглядывая золотисто-желтый коньяк в своем бокале.