Реквием
Шрифт:
Келлон подумал, что и сам этого не понимает. Как он мог объяснить? Он молчал. Борродайл посмотрел на него, а затем на старый дом.
— Возможно, я понимаю, — неожиданно проговорил Борродайл задумчиво, — вы часто приходили сюда один. Здесь легко можно подружиться с привидениями.
Келлон грубо отрезал:
— Не мелите чепухи.
Борродайл молчал, когда они возвращались по залитой лунным светом долине. Один раз он оглянулся и посмотрел на дом. Келлон не оглянулся ни разу.
Они стартовали через двенадцать часов следующим утром, мрачным из-за сильной облачности. Когда они прошли атмосферу и оказались в холодном пространстве космоса, Келлон почувствовал внезапное облегчение. Здесь, в космосе, он был на своем месте. Он человек космоса. Позже ему придется ответить за свои действия, но он не сожалел.
Корабль отошел на безопасную орбиту и стал ждать. Земля, казалось, совсем близко подошла к солнцу, а ее луна изменила свою орбиту. Но все равно, пройдет еще немало времени, прежде чем они смогут показать галактике гибель их родной планеты.
Большую часть времени Келлон проводил в своей каюте. Шумиха вокруг передач, по мере того как приближался финал, заставляла его испытывать отвращение. Ему хотелось, чтобы все скорее закончилось.
— Почему вы должны получить целый час? — язвительно говорила Лорри Ли Борродайлу. — Это несправедливо.
Квейли рассерженно кивнул.
— Это будет самая большая аудитория в истории человечества, и каждый из нас должен получить свой шанс.
Борродайл отвечал им. Шум и споры продолжались. Келлон заметил, что техники выглядят взволнованными. За их спинами через иллюминаторы он мог видеть темное пятнышко планеты, которая приближалась к белой звезде. Солнце звало, а Земля медленно, но уверенно отвечала на этот призыв. И внезапно эти кричащие, ссорящиеся голоса журналистов привели Келлона в гнев.
— Послушайте, — сказал он техникам, — выключите все звуковые передатчики. Пусть останется только картинка, но без звука.
Этот выпад заставил всех замолчать. В конце концов Ли выразила протест:
— Капитан Келлон, вы не можете!
— В Космосе я командую кораблем. И я могу это сделать и сделаю.
— Но передача, комментарий…
Келлон устало произнес:
— Ради Бога, заткнитесь все и дайте Земле уйти с миром.
Он повернулся к ним спиной Он не слышал их возмущенных голосов, не слышал даже, как они замолчали, глядя через иллюминаторы на то, на что смотрел он, камера и вся Галактика.
На что он смотрел? На темную точку, которую почти притянуло к себе солнце. Он думал о том, что, наверное, камни старого дома уже начали плавиться. Теперь лучи солнца уже полностью поглотили планету. Звезда забирала себе то, что когда-то принадлежало ей.
Келлон думал, что все атомы Земли в этот момент вырвались наружу и слились с солнечной массой. Все, что было когда-то Россом и Дженни, Шекспиром и Шубертом, цветы и ручьи, океаны и горы, небо и ветер стали одним светом, который когда-то дал им жизнь.
Они смотрели в молчании. Но вот больше не на что стало смотреть. Камера отключилась.
Келлон отдал приказ, и корабль, сорвавшись с орбиты, направился домой. К этому моменту все уже покинули каюту, кроме Борродайла. Не поворачиваясь, Келлон сказал:
— Теперь можете жаловаться в штаб-квартиру.
Борродайл покачал головой.
— Молчание — самый лучший реквием. Жалоб не будет. Я рад, что все так случилось, капитан.
— Рады?
— Да, я рад, что, в конце концов, хоть один человек во Вселенной действительно оплакивает гибель Земли.