Реликт (том 1)
Шрифт:
— И все же я не согласен, К-дивереанты могут многое натворить, дай им волю, — не сдавался Кий-Коронат. — То, что они сто с лишним лет не вмешивались в нашу жизнь, еще ни о чем не говорит. Просто они ждали своего часа… и дождались.
— А что вы подразумеваете под «не дать им волю»? — вежливо осведомился Максимов.
— Уничтожение, — сердито отрезал директор УАСС. — И вы прекрасно понимаете, что этим в конце концов и закончатся наши с ними контакты.
— Не уверен… — начал Хакан Рооб, очнувшись от монолога с самим собой, и в этот момент Баренц крикнул:
— Берегитесь!
Из
Баренц растопырился в кресле, напрягаясь.
Куттер нырнул вниз, вошел в облака, спиралью проткнул их и вышел над Карелией. Голубой аппаратскоростной неф класса «три ноги» — не отставал, но Баренц недаром когда-то был драйвером-прима и не давал неведомому стрелку прицелиться поточнее, бросая аппарат по немыслимым формулам ломаных траекторий, просчитать которые было невозможно и компьютеру.
Карусель странного воздушного боя прекратилась так же внезапно, как и началась: обойма подстраховки по императиву «телохранителя» наконец вышла на дистанцию прямого прикрытия и включилась в схватку. Куттер выровнялся, но продолжал вздрагивать и покачиваться, словно хромая .лошадь на ногу.
Баренц поискал глазами машину стрелка и успел увидеть финал инцидента: всплеск белого огня, облако искр, гаснущее в падении, как ракета фейерверка, и три стремительных .блика на корпусах пограничных машин.
— Прошу прощения за опоздание, — прорезался в интеркоме голос командира патруля. — Помощь нужна?
— Нет, — тяжело сказал председатель Совета безопасности, ведя вздрагивающий куттер на снижение. — Почему не задержали живым? Кто стрелял?
— Мы не вели огонь на уничтожение, — сухо ответил пограничник. — Он взорвался сам.
— Инк, запрограммированный на нападение?
— Если бы это был инк, он действовал бы точнее.
— К-диверсант? Человек?
— Ни тот, ни другой. Судя по всему, это был "серый человек". Он шел навстречу в нормальном темпе, и мы не сразу разглядели, кто внутри. Хорошо, что он открыл огонь на большой дальности.
Баренц оглянулся, бегло оглядел компанию: Максимов держался за плечо, левая щека его была обожжена и покраснела, Хакан Рооб цел и невредим, сидел в позе тибетского ламы с полузакрытыми глазами, Кий-Коронат хмуро вертел в руках осколок блистера.
— Живы, отцы? Садимся.
— Ты же говорил, что К-диверсанты с их «серой гвардией» не представляют реальной силы, — пробурчал директор УАСС. — А они самые натуральные террористы с весьма широкими возможностями.
Баренц
— А не зря тебя прозвали корочуном, Остап. На твоем месте я бы задумался о происхождении прозвища.
— Что-то я не слышал, чтобы начальники нравились всем подчиненным, — все тем же ворчливым тоном отозвался Кий-Коронат, не обижаясь. — Лучше быть корочуном, чем «статуей командора», как прозвали Эрберга.
Рооб, рассматривающий ногти на руке, засмеялся тихим мелким смехом. Кий-Коронат удивленно, Максимов с любопытством, а Барейц озадаченно посмотрели на него.
В дырах, пробитых в прозрачном колпакемашины, окруженных сеткой трещин, свистел ветер, куттер вздрагивал и норовил свалиться в штопор, что-то позванивало и потрескивало в его каркасе — вот-вот гляди развалится, а председатель ВКС смеялся…
Что-то промелькнуло за бортом, Баренц резко поднял голову, мгновенно подбираясь, но это были галеоны сопровождения, один из них успокаивающе покачал узкими лонжеронами стабилизатора.
Служебный модуль Савича ничем не отличался от кабинета Железовского, разве что его хозяин был связан с обработкой массивов информации совершенно из другой области знания.
Выключив пейзаж: луг, кромка леса, голубое небо, река,Савич сел рядом с гостем, поправил на виске сетчатый лепесток эмкана. Стена напротив превратилась в дымную пелену, опрокинулась, распахнув черный зев космического пространства с россыпями созвездий; на этом фоне влево уходила, теряясь в бесконечности, полупрозрачная, белесая труба, похожая на древко копья. украшенного светящимся красноватым «наконечником». Было видно, что «наконечник» тихонько движется, удлиняя хвост древка, вызывая в памяти ассоциации древней ракеты и высотного самолета. Это было развернутое компьютером изображение тоннеля Большого Выстрела, увенчанного «тенью».
— Сто с лишним тысяч парсеков, — нарушил молчание Савич. — Но я думаю, ствол тянется до границ нашего метагалактического домена, нам просто не хватает возможностей для определения всей его длины.
На белесом древке зажглись зеленые и желтые огоньки, обозначившие места расположения маяков предупреждения и погранпостов. Казалось, было их много, несколько тысяч, однако на самом деле расстояния межру соседними парами достигал не менее трехсот миллиардов километров.
— Фронт, — пробасил Железовский мрачно.
Савич кивиуд, поняв собеседника.
— Не умер древний термин, живет, наполняясь новым смыслом и не теряя старого. Никогда не думал, что фронт может существовать без воюющих сторон, не разделяя врагов. Никогда не думал, что возможна мыслящая сил а вне ее материального воплощения! А ведь имею одни из самых высоких в Системе уровней абстракции. Похоже, Конструктор в конце концов научит нас мыслить вестереотипио.
— Вряд ли, инерция мышления у человечества ко лоссальна, сколько примеров тому… Черт бы побрал эту вашу «мыслящую силу». Когда наконец она остановится?