Реликт (том 2)
Шрифт:
По закону он не имел права начинать собственное расследование какого-то дела и даже просто участвовать лично в операциях отдела безопасности, но в борьбе с ФАГом опираться мог только на себя и близких друзей.
Герцог лично провел проверку инк-сети орбитальных станций системы СПАС и вышел на предполагаемых наблюдателей ФАГа, использующих высокочувствительное оборудование СПАС-станций для слежки за интраморфами. Но для их задержания необходима была санкция Совета безопасности, которую Алсаддан, конечно, никогда бы не дал, как и прокурорская коллегия СЭКОНа, требующая «перекрытия доказательств», то есть совпадения их, полученных операмиинтраморфами и следователями-людьми. Такого «перекрытия» у комиссара не было. И все же, на свой страх и риск, он решил провести тихую операцию задержания, как только станет известна точная дата отставки. Его положение эта акция усугубить уже не могла. А пока Герцог занялся наиболее важной проблемой — утечкой информации из отдела безопасности.
Ему уже был известен круг подозреваемых лиц из секторов информационного обеспечения и стратегических исследований, оставалось спровоцировать внедренных агентов ФАГа на определенные шаги и выявить их с помощью Умника, подсунув тщательно синтезированную «служебную тайну». А так как рисковать никем из друзей или подчиненных он не хотел, то и подставлял под ответный удар только самого себя.
В четверг двадцать четвертого июня он запустил «тайну» в недра компьютерной сети «спрута», а уже в четверг вечером Умник выдал Герцогу три фамилии. Одна из них — Гарри Бауэр — фигурировала в деле с исчезновением информации по К-мигрантам, а вторая принадлежала человеку, который вполне мог разработать любую операцию резидентов ФАГа, потому что слыл крупным специалистом-конструктором императивов, штатных режимов спецслужб. Звали его Львом Покровским, и слыл он человеком замкнутым, скрытным и нетерпимым к ошибкам и слабостям коллег.
Второй подозреваемый, Гарри Бауэр, работал в секторе информснабжения гранд-оператором. Молодой, сильный, красивый, он любил женщин, но больше самого себя, потому что был бисексуалом, однако самое главное, что у него был покровитель — комиссар-секунда ОБ Сильвестр Еранцев.
Все сходилось. Именно этих людей Герцог вычислил с помощью потока Сил, интуитивно-паранормальным озарением, именно эти люди и были, вероятнее всего, наводчиками ФАГа. Оставалось выяснить, сознательно они это делали или в состоянии гипервнушения. Но в принципе они тоже были пешками в игре, а более или менее заметной фигурой, остающейся пока в тени, становился комиссар-секунда Еранцев, приятель директора УАСС Шкурина и… непримиримый борец с Алсадданом, человек странный, неординарный, сильный, умный и властный, чемпион мира по трехмерным шахматам.
Однако для того, чтобы выйти на его уровень. Герцог должен был еще немало постараться, собрать неопровержимые улики или в крайнем случае заставить Еранцева нервничать и действовать, чтобы нейтрализовать возникшую угрозу… опятьтаки в лице комиссара-прима Пауля Герцога.
Прикинув варианты и посоветовавшись с шефом «контр-2», Герцог начал первый этап своего финального проекта. Он просто вызвал в кабинет Гарри Бауэра и задал ему несколько вопросов, одновременно зондируя память главного файлера сектора информации.
Бауэр не имел задатков интраморфа и пользовался «защитником», но для комиссара это препятствием не послужило, и уже через минуту он знал главное: во-первых, Бауэр был закодирован (все та же умелая рука внедрила в его мозг программу подчинения и не оставила следов), во-вторых, подчиняться он должен был, согласно программе, какому-то индиверу по кличке «Воевода» и… лично господину Еранцеву!
Отпустив ничего не понявшего Бауэра, Герцог записал его ответы, в том числе и мысленные, на личный инфор и отправился на рандеву с Покровским. Однако встретиться с ведущим «мастером комбинаций» ему не довелось, ФАГ решил нанести упреждающий удар и вывести из строя «единицу сопротивления» до того, как она станет опасна. Герцог почувствовал это сразу: «на горизонте» пси-сознания заклубились тучи и подул холодный ветер.
«Что-то он занервничал? — не без удивления подумал комиссар, связываясь в поле Сил со всеми, кто был ему нужен. — Ясно, что у Еранцева есть в отделе свои „глаза и уши“, о которых я ничего не знаю. Только независимый наблюдатель мог сообщить эмиссару о моих шагах. Встреча с Бауэром была скорее всего последней каплей. Но уж очень быстро он отреагировал! Что ж, значит, я затронул паучью сеть серьезно. Чем же ты ответишь, господин резидент?»
Это стало известно на следующее утро, когда Герцога вызвал к себе Шкурин. Видимо, ФАГ посчитал необязательным сразу демонстрировать свои силовые возможности, понимая, что комиссар сам боец да и надежно прикрыт оперативниками своей службы, поэтому любая открытая акция по уничтожению была чревата последствиями. Нет, ФАГ просто привел в действие хорошо отлаженный механизм, колеса которого, провернувшись, сменили фигуры среднего звена исполнительной власти.
— Вы отстраняетесь от работы, — прогромыхал Шкурин, не глядя на вошедшего комиссара. — СЭКОН только что решил вашу судьбу: двадцать два голоса — за отставку, двадцать — против.
Герцог сдержал возглас удивления. По его данным и ощущениям, СЭКОН еще не вынес решения. Налицо была ошибка или того хуже — сознательный обман. Но директор УАСС был твердо уверен в своей правоте, а прощупать его за порогом пси-щита Пауль не мог, Шкурин использовал «защитника» с исключительно мощным экраном.
— Заканчивайте оперативные дела, завтра отчитаетесь и передадите отдел комиссару-два Еранцеву. Вопросы есть?
— Один, — почти весело сказал Герцог. — Кто вас вербовал?
Четко повернувшись, вышел, оставив директора в состоянии грогги. В отдел не пошел, надо было довершать начатое, и лифт вынес его в двери стратегического сектора, которым руководил Ратибор Берестов.
Однако Льва Покровского на рабочем месте не оказалось, а его напарник Лев Сучков, Лев Секунда, как его звали, сказал с удивлением, узрев комиссара:
— А он вас искал. Наверное, домой пошел, неважно чувствует себя.
Герцог глянул на виом перед Львом Секундой, в котором мерцали какие-то линии, иероглифы и звезды, и вышел.
Что его переиграли — на мгновение, на четверть шага, на тонкий нюанс, но переиграли, — он понял, когда посадил служебный птеран на старой нефтяной платформе на шельфе Каспия, которую эксцентричный дед Покровского избрал в качестве семейного дома отдыха. Вызов к директору был отвлекающим маневром, который его расслабил ровно настолько, чтобы успокоиться относительно целости своей персоны хотя бы на полчаса. ФАГ давно был готов к физическому контакту уровней четыре и пять, а что будет с исполнителями, которых он использовал, его не интересовало.
Ловушку готовили давно и, вполне вероятно, не специально для комиссара, просто он оказался здесь первым. Но готовили по уровню четыре, то есть с соблюдением всех законов императива «засада высшего класса». Если бы Герцог не знал все тонкости этого императива и не был эрмом, попытка эмиссара ФАГа нейтрализовать его увенчалась бы успехом. Комиссар ошибся только в одном — в предсказании точного срока нападения, и все же он был подготовлен слишком хорошо, чтобы замысел эмиссара удался.
Нападение началось шумовым пси-ударом огромной мощности, нанесенным с помощью неизвестных Герцогу генераторов гипноиндукционного поля. Пауль с трудом отбил этот выпад, едва не свалившись в «яму» безволия. Затем в течение нескольких сотых долей секунды настраивал себя в режим сверхускорения и начал действовать в тот момент, когда по нему открыла огонь засадная группа.