Реликтовая популяция. Книга 1
Шрифт:
Свим смирился с его слабостью, а вначале пытался слегка сопротивляться. Смирился и сам стал думать о мешке, как об одушевлённом предмете: лежит, не идёт, не двигается…
До пресловутого мешка оставалось четыре свиджа. Свим заученно пожаловался, ни к кому не обращаясь, на неровности пути и на некоторое время замолчал, обратив всё своё внимание на решение загадки при очередном шаге, что его поджидает впереди: яма, бугор, ровное место?
Охнув, он провалился вместе с торном.
Шли бок о бок и ступили почти в одно место. Под ногами почва вдруг подалась, раздался натуженный скрип, они потеряли под собой опору, ухватились друг за друга и так полетели вниз. Падали они в какой-то колодец глубиной не меньше, чем берметов в пять.
От увечий при падении на такую глубину их спасло многое и случайное. Колодец был узким, и им вдвоём в нём было тесновато, так что падали они, цепляясь локтями и коленями, плечами и боками за все неровности вертикальных стен. Кроме того, внизу колодца лежал толстый слой рыхловатой земли, к тому же с ними рухнули вниз ветки, трава и земля, замедляющие скорость падения. Всё это закончилось небольшими ушибами и осознанием свершившегося факта – они, похоже, попали в непредвиденную и неприятную ситуацию, из которой, возможно, быстро не выбраться.
– Ты где? – первым подал голос Свим, когда в его голове прекратился шум от внезапного полёта и удара при приземлении. – Сестерций, ты где?
– Здесь я, – раздался голос торна откуда-то снизу. – Спускайся сюда.
– Если бы я знал куда, – проворчал Свим, привычно нащупывая ногой перед собой дорогу. – Нам с тобой сегодня что-то везёт на падения. Как только шею ещё не свернули…
Внизу, разгораясь, прорезалось лёгкое сияние – Сестерций окутался розоватой аурой. Здесь и такого света оказалось достаточно, давая Свиму возможность осмотреться.
Ширина колодца была не более двух третей бермета. Сверху ничего не было видно. «Там ночь, – машинально подумал Свим, – а крупных звезд сейчас над колодцем, наверное, нет». Впрочем, в своих предположениях он не был уверен. Что-то там, когда они проваливались, скрипело. Крышка какая-то? Люк?
Он стоял на довольно высокой и крутой куче земли, склон которой уводил под арочный свод какого-то помещения, где, стоя на полу, аурой светился торн.
Упираясь каблуками в податливую землю, Свим пригнул голову, чтобы не зацепиться за полусферический, чётко оформленный край кровли помещения, переходящей в колодец.
– Куда же это мы с тобой попали? – осведомился он, подходя к торну, ожидая от него того же вопроса.
– Да, местечко, – произнес торн. – Это часть какого-то туннеля. Посмотри!
Свим видел немного, но достаточно, чтобы согласиться с выводом торна: они стояли в широком коридоре. Он тянулся в одну и другую сторону, его делила куча земли, упавшая сверху через колодец. Стены и свод коридора были сделаны из серого строительного вещества, шероховатого на ощупь. Пол устлан толстым слоем пыли, на ней, похоже, никто и никогда не оставлял следов. Может быть, они когда-то и были, но так давно, что стерлись под покровом пыли, осевшей на них за многие и многие годы.
Отсутствие следов прибавило упавшим силы и спокойствия. В конце концов, могли угодить не прошеными гостями к какому-нибудь клану, проживающему в подземелье, к банде, устроившей здесь свою базу, а то и к диким.
Другое дело, что отсюда всё-таки надо будет как-то выбираться. Но спутники пока о том не хотели забивать себе голову. Надо посмотреть, где это они очутились, а уж потом решать остальное. Тем более что выход здесь на поверхность, может быть, совсем рядом. Так или примерно так подумал Свим, а что мыслилось Сестерцием, он не интересовался.
– Сюда как будто никто не забредал. Так что нам здесь можно не стесняться, да и бояться нечего, – проговорил вполголоса торн. Добавил: – Пыль веков!
Свим хмыкнул.
– Да ты лирик, уважаемый Сестерций. Не обижайся. Я к тому, что ты хорошо сказал. Только вот есть одна загвоздка, хотя бояться здесь нам некого. Это ты верно заметил. Кроме одного: как отсюда выбираться будем?
– Как забрались, так и выберемся, – хладнокровно заметил торн. – Я смогу по колодцу взобраться.
– Утешил. Спасибо! Тогда вот что, – Свим подёргал себя за щетину. – Надо бы посмотреть творение древних. Как думаешь? Если здесь никого давно не было, то можно найти много чего интересного и занятного. Времени много не займёт.
– Возможно, здесь что-то есть. Не забудь, мне нужно к свету… – бесстрастно отозвался Сестерций.
Его биологическая сущность могла поддерживать активную жизнедеятельность за счёт солнечной энергии – прямых лучей или рассеянной, а в подземелье таковой могло не оказаться. Вопреки традиции древних в коридоре не было вечных светильников, и он не освещался. Да и вообще, торн страдал, как и все биороботы его типа, клаустрофобией. Широкий коридор и высокие потолки подземелья не могли его обмануть – они уже сейчас давили на него, стесняли волю и мешали мыслить. По нервным волокнам уже потекли сбивчивые импульсы, вызывающие беспричинный страх ко всему окружающему и атавистическую потребность замереть на месте и отключить все внешние рецепторы, дабы заняться стабилизацией процессов жизнеобеспечения, тогда вокруг пусть будет темнота или теснота – они не скажутся на психике торна.
Ничего этого Свим не знал, и желание Сестерция выбраться к свету в середине ночи посчитал блажью и пропустил это мимо ушей.
– Никаких возможно! – горячо воскликнул он. – А точно! Здесь что-нибудь да есть. Та-ак! В какую сторону двинемся?
– Есть разница?
– Нет, конечно, но хотелось, чтобы ты запомнил дорогу. Если не найдём какого-то другого выхода, придётся возвращаться обратно. Не хватало нам здесь заблудиться. Не возражаешь?
Торн мигнул аурой – он не возражал.
– Тогда… Пойдём туда, где ничто нас не остановит, – Свим пренебрежительно махнул рукой в сторону завала земли. – Это обходить не будем. Пока.
Подземелье, пустое и гулкое, тянулось немногим больше ста берметов и разветвилось на три хода, а вернее, его пересекал точно такой же коридор.
Спутники остановились на перекрёстке. Куда повернуть?
– Как ты думаешь, для чего древние делали эти подземные ходы? – Свим задавал вопрос не только Сестерцию, но и себе, так как его поистине интересовало нелогичное, по его мнению, занятие древних строителей.