Рельсы жизни моей. Книга 1. Предуралье и Урал, 1932-1969
Шрифт:
Весной, летом и осенью по этой дороге проходили только пешеходы. Даже проезжать верхом никто не осмеливался – конь мог провалиться в болотистой почве или сломать ноги там, где уложены брёвнышки. Эта дорога шла параллельно реке, поэтому там и было сыро. А обуты мы были в основном в лапти. Для гужевого транспорта через реку был построен деревянный мост, а далее окружной путь – мимо леса, но он был длиннее километра на два, а то и больше. Иногда, но очень редко, мы ходили в школу и по этой дороге.
В 1940 году в первый класс из нашей деревни пошли 11 человечков: 2 девочки и 9 мальчиков. Вначале нас в школу сопровождали старшеклассники, с ними мы осваивали ежедневные 10 километров
Дорога в школу шла по нашему переулку, где было три жилых дома, конюшня и кузница. И во всех трёх домах были в этом году первоклассники. Рядом с нашим домом, шагах в 30, находился дом Ворончихиных, наших новых соседей. А их мальчик Гена учился со мной, и мы вместе ходили в школу, а в свободное время играли.
Зима в этом году наступила уже в конце октября (всё-таки Северный Урал), и мы уже ходили в школу не по плотине, а по льду реки. Там же была проложена санная дорога. Теперь и для повозки на санях путь до Архангельского стал короче.
Хорошо помню новогоднюю ёлку. Назначили её в школе на позднее вечернее время. Мы со старшеклассниками шли по тёмному лесу. Хорошо хоть, было не очень холодно. Но когда мы вышли из леса на открытое поле, задул сильный встречный ветер, позёмка, мороз. Дорогу снегом заметает, тяжело. Мороз щиплет носы, щёки, уши. Малыши уткнулись, в прямом смысле, носами в зады старшеклассников, шли, держась за них, спасаясь от обморожения. Хотя, надо заметить, старшие наши ребята не были уж такими взрослыми – меня и мою двоюродную сестру Зину опекала одиннадцатилетняя Юля, старшая кузина. Самым взрослым ребятам было по 13-14 лет.
Новая школа для учащихся 5-7-х классов была просторной, и ёлку для всех учеников установили именно там. А школа была построена вблизи дороги, идущей в нашу деревню и другие населённые пункты. И мы гурьбой, более 20 человек квакинцев, вошли в школу и зал, где стояла ёлка. В зале было тепло. Нас, первоклассников, сразу взяла под опеку наша учительница, Екатерина Ивановна. Помогла нам раздеться и уложить одежду в один из свободных классов.
Посреди зала стояла большая ёлка, украшенная красивыми блестящими игрушками, доселе мной не виданными. Вокруг ёлки образовали два больших круга. Первый из малышей, второй из более взрослых. Ведущей на новогоднем вечере была высокая блондинка – учительница старших классов. Были наряженные в сказочных персонажей местные ребята. Пели песни, водили хороводы. Конечно, не обошлось без песни про ёлку… Читали стихи. Было интересно и весело. А в конце вечера всем раздали подарки. Довольные, мы двинулись в обратный путь. Домой идти было легче. Во-первых, дорога шла под уклон. Во-вторых, ветер попутный. Остались лишь две помехи: ночь и заметённая дорога, которую было не видно. Шли, нащупывая верный путь ногами. Сошёл с дороги – провалился выше колен в снег. Так старшие ребята определяли дорогу, а мы за ними шли уже спокойно. В лесу дорога не была так заснежена, и шли мы быстро, хотя и было темно.
После десятидневных каникул мы снова пошли в школу. Несмотря на сильные морозы, занятия в школе не отменяли. Из дому зимой мы выходили затемно, и старались идти группами по двое и более. Если у кого замечали обморожение носа, щёк или ушей, его тут же предупреждали. И начиналась борьба с холодом, тёрли снегом сильно и интенсивно, до покраснения.
Подошёл март. Появились первые признаки весны. Днём солнце нагревало снег, а ночью мороз снова сковывал его, превращая в наст. Как легко и хорошо было по нему бегать!
Во время таяния снега в апреле месяце вода в реке сильно прибывала, и нам дали каникулы «до спада воды», иначе мы всё равно не могли пройти в школу. В мае ещё полмесяца поучились, и нас отпустили на летние каникулы. Учебный год я закончил на «хорошо». Научился писать правой рукой без напоминаний.
Наша семья после заселения в новый дом обзавелась почти полным комплектом домашнего скота и птиц. Отец купил дойную корову ещё осенью. Дядя Ефим дал нам пару овец и гуся с гусыней, а также петуха и нескольких кур. Стало жить интересней, но забот и работы прибавилось: приготовить корм, напоить и накормить всю живность.
Чуть проклюнется в мае месяце трава, как скот выгоняют на пастбище. Пасут индивидуальных животных два пастуха, назначаемых по очереди из разных домов. Один из пастухов обязательно должен быть взрослым, а второй может быть и ребёнком 8–10 лет. Мне тоже доводилось быть пастушком. В индивидуальном стаде паслись вместе и довольно легко уживались коровы, козы и овцы. У большинства коров на шее вешали ботало, которое издавало звук «бум-бум». Ботало было на случай, если корова отобьётся от стада и надумает погулять по лесу.
А в свободное время на каникулах мы, мальчишки, играли в лапту. Мячи были скатаны из шерсти, и были довольно прыгучими. Этими же мячами мы соревновались в жонглировании. Выполняли разнообразные упражнения (их было около десятка), часть из них возле стенки. Также мы играли в ножички, а ещё в чику. Эта игра была уже азартной, играли-то монетами и выигравший получал денежку в личное пользование. Кратко о правилах игры. Каждый игрок ставит на кон монетку (желательно у всех одного номинала). Денежки ставятся на пол стопкой, решкой вверх. Игрок, получивший по жребию право первого броска, берёт «биту» (самую тяжёлую пятикопеечную монету) и пытается ею попасть с двух-трёх метров в стопку монет. Если ему это удаётся, да плюс ещё какие-то монеты переворачиваются орлом, то он, встав на колени, пытается выиграть остальные монеты. Если ни один из игроков не попадает в стопку, то во втором круге первым бьёт тот, чья бита упала ближе всех к стопке. Моими партнёрами по играм были новые соседские мальчишки, все по фамилии Ворончихины: Гена, Саша и Евстегней. Саша был старше нас на два года, хотя учился вместе с нами. Чаще всего он и выигрывал. А нас учил выигрывать.
Дядя Ефим выделил нам один улей пчёл. Он знал, что наша мама умеет с ними обращаться – и по уходу, и по медосбору. А маму научил пчеловодству её отец – мой дедушка. У него была большая собственная пасека. Мама смело открывала улей, где кишели сотни, а может быть, тысячи пчёл, и голыми руками вынимала рамки с мёдом и вставляла новые с вощиной. Правда, на голове у неё имелась мелкая сетка, а также она пользовалась дымокуром для освобождения медовой рамки от пчёл.
На следующий год у нас уже было два улья. Пчёлы размножаются и им становится тесно в улье. В одно прекрасное время (обязательно летом, в хорошую погоду) молодёжь с новой маткой – она в улье должна быть одна – вылетают из старого дома и целым роем летят, пока на их пути не попадётся кустик или маленькое деревце. Пчеловод, вероятно, догадывается по поведению пчёл, шуму в улье, что рой скоро должен вылететь, и готовится его поймать, устанавливая по периметру метрах в пятидесяти несколько искусственных кустиков и ёлочек. Если на одном из этих препятствий обнаружат рой пчёл, то к нему подносят улей и собирают пчёл в него. И получается новая пчелосемья.