Ремесло Теней. Игла Дживана
Шрифт:
– Я проведу вас в покои графа потайным путем, – сказал слуга, опять доставая ключ. – Чем меньше народу в замке будет знать о вашем визите, тем лучше. Вы же понимаете, мастер, что тема вашего разговора слишком… необычна. А здесь, даже у стен есть уши. Очень длинные и очень чуткие, заросшие мхом от старости.
В ответ на мой вопросительный взгляд Изма пояснил:
– Дело в том, что здесь живут две престарелые матроны. Они приходятся его светлости двоюродными тетками по линии матери и считают себя вправе совать свой нос везде, куда только можно. Эти две катранские акулы сразу поймут, что вы не простые посетители,
– Я уже имел счастье быть им представленным, – усмехнулся в усы Аверре. – Очаровательные дамы, но чересчур любопытны, в этом ты прав, Изма.
Мы все плутали по тайным слабо освещенным переходам замка, переходя из коридора в коридор, от лестницы к лестнице. Изма двигался вперед совершенно уверенно, открывая и закрывая за собой все новые двери.
– Это, наверное, самый долгий потайной путь, который только можно придумать, – бормотал я, следуя за ним по пятам. – Далеко еще?
– Нет, – отозвался Изма. – Осталось только подняться наверх. Сейчас будет лифт.
– И часто вы совершали свои вылазки в лес? – спросил Аверре, решив вдруг вернуть разговор к изначальной теме.
Мне показалось, будто Изма сомневался дольше, чем было положено, и потому заставил его волю смягчиться еще чуть-чуть.
– Чаще, чем хотелось бы, – ответил он, наконец. – Чего только мы там не повидали: зверей, о существовании которых даже не подозревали, и, по-моему, лучше бы и дальше не знали. Однажды забрели слишком далеко от города, но не заметили этого, пока на нас чуть не набросился дикий нут. Едва спаслись бегством. Меня это быстро отрезвило, и шастать по лесу я больше не горел желанием. Как мог, я пытался уговорить хозяина вернуться домой, но проще было переубедить камень. Он просто помешался на этих… махди.
Последнее слово заставило меня насторожиться:
– Махди?
– Да, это племя дикарей, обитающих в наших лесах, далеко за городом. Никто точно не знает, где именно они селятся. Может быть, кочуют по всей планете, незаметные под плотным покровом леса – лично мне все равно. В Мероэ знают, насколько опасно соваться к ним, а они, к счастью, никогда не лезут к нам. На том и живем.
Вспоминая крайне скудное описание в сетевом информатории, я сразу же задал новый вопрос:
– Неужели никто не пытался их исследовать? Ведь это малоизвестная раса разумных существ, живущая у вас под носом. Сколько тайн скрывает от вас их лес!
– Махди не больно-то рады общению с чужаками, – пояснил Изма. Может мне и показалось, но его будто передернуло. – Это очень странные и опасные существа. Их не интересует ничего, из того, что происходит за пределами их территории. Вроде бы, до этого немало было исследователей, отправившихся в их края, но я не слышал, чтобы кто-нибудь из них возвращался назад.
– То есть их убили?
Мект просто пожал плечами:
– Понятия не имею. Кто бы проверял?
– Понятно, – выдохнул я, в который раз стреляя взглядом по невозмутимо шагающему рядом Аверре. – Так вы нашли их?.. Махди?
Мект отрицательно помотал головой:
– Я отказался идти дальше. Правда, я надеялся, что и хозяин вернется со мною, но я ошибался.
– Он что, пошел туда один? – спросил мастер.
– Да, – печально отозвался Изма. – И я до сих пор жалею, что струсил, и не пошел с ним вместе.
– Там что-то случилось?
Изма уже никуда нас не вел. Он стоял и смотрел куда-то в темноту, словно вглубь тех далеких лет, когда случилось то, о чем он так сильно теперь жалел.
– Случилось, – пробормотал он. – Граф вернулся только три дня спустя. К тому времени в замке все с ума по сходили. С меня чуть чешую не спустили за то, что вернулся без него. Уже собирались снарядить поисковый отряд, но тут он вернулся сам, живой и совершенно невредимый. Ни царапины на нем не было. Я до сих пор не понимаю, как это случилось. Он выглядел абсолютно здоровым, и только во взгляде было что-то странное. Никто этого не замечал, кроме меня, пока не начались… эти вещи.
– Какие вещи? – попросил уточнить я.
– С момента возвращения, ему постоянно снились кошмары. Причем видения посещали его не только по ночам, но и когда он бодрствовал. Риоммский доктор сказал, что это шок и временное расстройство, связанное с очень долгим пребыванием в лесу. О том, что произошло с ним, хозяин упорно не хотел говорить, даже мне. Его на время изолировали от всех и следующие две недели мы не виделись вовсе. А когда встретились, я подумал, что нашей дружбе пришел конец. Но он заговорил со мной как ни в чем не бывало, и казался таким же беззаботным, как и раньше. Я был рад, очень рад и сразу не понял, как изменилось его поведение. Когда до меня дошло, поделать что-нибудь было уже поздно.
Вернувшись в реальность, Изма активировал двери лифта ключом. Мы зашли внутрь, молча ожидая продолжения рассказа. Едва кабинка тронулась вверх, оно последовало:
– Он стал мрачнее, молчаливее, еще больше сторонился окружающих. По всему это был уже не тот Кхамейр Занди, которого я знал раньше. И еще… из леса он вернулся не с пустыми руками…
– А ты не пытался расспросить его светлость о том, что с ним случилось в лесу? Что он оттуда принес? Что-то необычное?
– Я, честно, не знаю и не уверен, что хочу об этом знать. Мы никогда не вспоминали тот случай и оба старались его забыть.
– Интересно, могли эти махди на него так повлиять?
– Я не знаю. В любом случае, надо было беспокоиться об этом раньше.
– С тех пор прошло уже немало времени, – произнес Аверре. – Болезнь, если таковая вообще имеет место быть, не сильно прогрессирует.
– У него случаются приступы, – ответил Изма. – Правда, редко. Иногда на него находит… меланхолия, что ли, какая-то и тогда к нему лучше не подходить.
В считанные секунды лифт вознес нас к самой верхней башне замка, где на залитой утренним боиджийским солнцем веранде, ожидал граф Занди собственной персоной.
Глава 7
Иглы и семена
Ступая чуть позади мастера Аверре по толстому ковру кроваво-алого цвета, я искал глазами графа. История, услышанная нами от безгранично преданного слуги, породила желание поскорее увидеть человека, которым так восхищался Изма и за которого, бесспорно, мог отдать все, что угодно, и в том числе жизнь. Если все, что говорят и пишут о лесах Боиджии – правда, тот, чьей храбрости хватило, чтобы в одиночку отправиться в самую глушь, и вернуться оттуда живым без единой, как утверждалось, царапины, вполне заслуживал уважения.