Ренард. Щенок с острыми зубами. Книга 1
Шрифт:
Неофит переминался с ноги на ногу и заливался румянцем под пристально-тяжёлыми взглядами рыцарей. Одной рукой он придерживал большой кавалерийский арбалет, а второй хватался то за эфес меча, то за пряжку наборного пояса. И всё порывался принять эффектную позу, чтобы эти двое ветеранов-громил поняли, что он… что он тоже… не просто так тут… здесь.
– Армэль, говоришь, – задумчиво протянул Блез и многозначительно переглянулся с товарищем. – Мда, подсуропил нам комтур с пополнением…
Оба криво ухмыльнулись, Армэль же покраснел ещё сильнее.
Юноша был под стать своему имени. Такой же красивый и нежный. Ясные голубые глаза, чистый взор, белокурые волосы. Пушок на щеках… поди, не брился ещё. И как его угораздило? Высокий – с этим-то как раз понятно, в Псы Господни ниже шести футов не брали, – но в остальном…
Худощавый. Хотя, скорее, хрупкий. Такое телосложение больше девушке подойдёт. Не воину. Этого мальчика проще с лютней представить где-нибудь в благоуханных садах, чем в доспехах и на коне…
– Ты арбалет-то натянешь, вьюнош? – с язвинкой поинтересовался Блез.
– Натяну! Вот смотрите! – тут же вскинулся Армэль и неловко закрутил рукоять натяжения.
– В наше время таких приблуд не было, а, Ренард? – покачал головой Блез и, добавив участия в голос, спросил паренька: – Ну что, болезный, управился?
– Да! Почти. – Армэль наконец выпрямился, вытащил из подсумка освящённый болт и поместил его в ложе. – Вот!
Он демонстративно изготовился к стрельбе, зачем-то выбрав целью живот экзаменатора. Тот скептически хмыкнул.
– Считай, что тебя уже два раза убили. А может, и все три, если на кого из Семерых напоремся, – оценил потуги юноши Блез и осторожно отвёл арбалет в сторону. – Ты арбалетик-то разряди. Освящённые болты, они денег стоят. И предназначены не для людей. Тем более не для твоего командира.
Армэль совсем смешался и повторил недавние действия в обратном порядке. А Блез замолк и затеребил бороду, что у него означало крайнюю степень задумчивости. Наконец он объявил:
– Давай-ка мы вот что сделаем. Ты, малой, лучше дуй-ка домой, к мамке, а комтуру мы скажем, что ты в лесу сгинул. Или на болотах утоп. Нет. Лучше скажем, что от поноса загнулся. От кровавого. Так героичнее будет. Кровь, она знаешь… – Блез покрутил пальцами перед лицом, так и не договорив.
Ренард невесело усмехнулся. Он как раз знал, что приятель не шутит. Парня с собой в рейд тащить – на один раз. Его или дип загрызёт, или лютены украдут, или крионы до смерти затанцуют. Бородатый полностью отдавал себе отчёт в том, о чём говорил. Опыта у него предостаточно. Но Армэль воспринял слова командира как пустую издёвку.
Он горделиво вскинул подбородок, отставил в сторону ногу и многозначительно сжал эфес меча.
– Как вы смеете разговаривать со мной в подобном тоне?! Я из благородной семьи! И я такой же Пёс Господень, как и вы! И… и… и я имею право!..
Договорить ему Блез не дал.
– Право здесь имею только я! И вот ещё он, потому что здоровее меня! – громыхнул Бородатый, ткнув пальцем в Ренарда, и взгляд его сверкнул воронёной сталью. – А ты пока даже на щенка не тянешь! Тоже мне, выискался Пёс Господень!
– Да ладно тебе, Блез. Отцепись ты от парня. Он зелен ещё, не понимает твоей доброты. Потом благодарить станет. – Ренард миролюбиво похлопал товарища по плечу.
– Нужна мне его благодарность. Если хочет побыстрее сдохнуть… – буркнул Блез и, не закончив, развернулся к орденским конюшням. – Всё, смотрины закончены, через четверть часа выдвигаемся. В полной выкладке.
Неофит, всё ещё пунцовый от полученной выволочки, поспешил исполнять приказ. А Ренард задержался. И задумчиво поглядел ему вслед.
Этот юноша напомнил ему себя десятилетней давности.
Нет, Ренард даже в детстве не был таким доходягой. Он и ростом повыше, и костью пошире, да и половчее, чего уж там скрывать. Но точно так же стоял перед рыцарями первого в своей жизни триала и точно так же неуверенно сжимал арбалет. В то время ещё не придумали хитрых приспособлений, тетиву приходилось натягивать руками.
Ренард тогда эту тетиву порвал от усердия, а пальцы разрезал до костей. Он до сих пор не забыл, как с ладоней обильно капала кровь под хохот и обидные комментарии рыцарей. Но с тех пор кровь он проливал в основном чужую, а смеяться над ним перестали. Опасно для здоровья стало смеяться.
Ренард рассеянно улыбнулся.
Ему вспомнился отчий дом. Тот самый, последний день. Короткие проводы. Скомканное напутствие матери. Суровое лицо отца. Вспомнил свою первую любовь…
И улыбка воина стала горькой.
Аннет. Юная дева со стройным станом, грацией лани и волосами цвета пшеницы. Пронзительно-зелёные глаза, полные слёз. Вишнёвый вкус прощального поцелуя. Обещание ждать. Фигурка в простеньком платье у околицы. Последний взмах вышитого платочка…
Единственный светлый образ в памяти.
Ренард скрежетнул зубами и тряхнул гривой волос.
Если бы у него был выбор, он бы остался с ней. Но выбора не было.
У младшего в захудалом роду всего два пути – воинская стезя или служение Богу. Он эти два пути объединил. Не сам. Так получилось. Триединый отметил его своей благодатью, подарив власть над небесным металлом…
Ренард до половины вытащил меч из ножен, в который раз посмотрел, как клинок наливается голубоватым свечением, и успокоился. Голова прояснилась, ненужные чувства ушли.
У него другая судьба. Он – воин Бога! Его карающая длань!
Искоренитель ереси, защитник его паствы и проводник его воли!
Он – Пёс Господень!
И хватит на этом.
На центральной площади яблоку негде было упасть. Люди вообще охочи до кровавых зрелищ, а сегодня карали еретиков, поэтому народу собралось – не продохнуть. Палачи инквизиции – те ещё затейники, все кишки могут вытянуть из человека, а он ещё будет живой. К тому же Несущий Слово должен был выступить с проповедью после окончания казни.