Репо
Шрифт:
— Нет, Рейн. Она… молчала о своем прошлом.
— Черт, — сказал он, захлопывая дверь Эксплорера. — Теперь мы должны выяснить, сбежала ли она, потому что попала в беду, или сбежала, потому что что-то вот-вот обрушится на нас.
— Я сказал ей, что она не получит патч, Рейн. Я не думаю, что она выдержала бы, если бы это было какое-то скрытое дерьмо, когда я сказал ей, что у нее нет шансов на самом деле попасть в ряды.
— Так ты думаешь, она сбежала из-за неприятностей?
— Я не знаю, что, черт возьми, думать, — признался я, проводя рукой по лицу. — Она не вела
— Да, но ты сам сказал мне, что у нее была какая-то подготовка. И она жила за воротами с группой мужчин, которые умеют обращаться с оружием. Если где-то она и чувствовала себя в безопасности, так это в комплексе.
— Да.
— На данный момент ничто другое не имеет смысла. Это был первый раз с тех пор, как она вышла за пределы комплекса одна. Может быть, она столкнулась с кем-то или увидела кого-то, испугалась и убежала. Иначе она взяла бы эту чертову машину, не припарковала бы ее на стоянке, и не заплатила бы за парковку и села на поезд.
Он был прав. — Она выглядела испуганной, когда ты попросил ее привезти еду?
— Нет. Она даже не колебалась. Я сказал ей, чтобы она взяла то дерьмо, которое вы обычно покупаете, дал ей наличные, дал ей ключи, и она вышла. — Он молчал, когда садился на байк. — Она была близка с другими стажерами? Могут ли они знать больше, чем ты?
— Не знаю. Они были конкурентами, понимаешь? Она ненавидела Лося и Фокса, но, похоже, ладила с Дюком и дружила с Ренни.
— Но, если бы они знали что-то, что, по их мнению, мы должны были знать о ее прошлом, они, вероятно, сказали бы нам.
— Вот именно. Особенно Дюк. — Ренни тоже мог бы, но не раньше, чем он получит все, черт возьми, детали, которые сможет. Он был чертовски занудный в таких вещах. Но я думаю, когда у тебя было такое хреновое детство, как у него, это дерьмо имело смысл.
— Хорошо, давай вернемся в комплекс и убедимся. Сомневаюсь, что кто-то из них солгал бы нам прямо в лицо, чтобы защитить ее, когда она уже ушла. И нужно позвать сюда кого-нибудь из парней, чтобы разобраться с этим беспорядком, — сказал он, махнув рукой в сторону внедорожника.
С этими словами мы направились обратно в лагерь.
Рейн держал себя в руках так же спокойно, как и всегда, пока я выходил из себя.
Что, если он прав? Что, если она сбежала? Что, если она все это время хотела сбежать? Что это значит, что она скрывала от меня такое дерьмо? Не хочу быть цыпочкой по этому поводу, но это было немного неправильно, что она не доверила мне это. Но, если быть честным, она очень мало делилась со мной. То тут, то там случались мелочи, обычно после секса, когда мы просто сидели со своими мыслями. Она отвернулась от меня, наблюдая за линией деревьев, спиной к моей груди, когда призналась, что ее мама была в тюрьме за какое-то дерьмо с социальным страхованием. Это не было похоже на рану внутри, но я не мог понять, было ли это потому, что она пыталась убедить себя, что это не больно, или это действительно не было больно.
Затем, когда однажды днем я вручил ей инструменты, и я прокомментировал, как много она знает о них, она невесело рассмеялась и покачала головой. — Однажды
— Считала? — спросил я, поворачивая голову из-под капота машины, чтобы посмотреть на нее.
— Да… на самом деле он управлял разборкой. Это было немного неприятным сюрпризом, когда полицейские сообщили мне об этом. Но до этого я провела некоторое время в так называемой мастерской, и они научили меня кое-чему. Они сказали, что людям важно хотя бы немного знать о том, как ухаживать за автомобилем. На самом деле они были довольно милыми парнями. Кто бы мог подумать, что они окажутся крупными преступниками?
— Милая… — сказал я, одарив ее улыбкой.
— Что?
— Я здесь гребаный однопроцентный…
— О, ха, — сказала она, качая головой, как будто действительно забыла, как Приспешники зарабатывали свои деньги. — Да, наверное. У меня должно быть что-то не то… с плохими мальчиками.
— Значит, он никогда не говорил тебе, что не работает честно? — спросил я. — Он втянул тебя в свое дерьмо, а ты даже не знала, во что ввязываешься? Она пожала плечами и кивнула. — Мудак.
— Ну, я предполагала. Там меня нельзя считать безупречной. Я была наивной.
— Тебе понравился этот парень. Ты верила, что он будет честен.
— Да, в этом была моя ошибка.
В ее тоне была какая-то печаль, которая мне не понравилась, как будто она убедила себя, что доверие — это какой-то недостаток, а не добродетель. Только настоящий мудак заставляет женщину чувствовать себя так. — Эй, — сказал я, бросая гаечный ключ, который держал в руке, и поворачиваясь полностью, чтобы посмотреть на нее. — Ты не можешь просто предполагать, что все, кого ты встречаешь, пытаются тебя поиметь. Ты доверяла, тебе это дерьмо бросили в лицо. Но это зависит от него, а не от тебя. Ты не сделала ничего плохого.
— Я не думаю, что все пытаются меня поиметь, — возразила она, но только вяло. — Просто… проще заставить людей доказать, что они заслуживают доверия, чем просто… автоматически доверять им без вопросов.
— Это довольно циничный образ жизни, Мейз.
— Ты просто… доверяешь людям?
— Я доверяю своим братьям. Это все, что у меня есть.
— Даже после того, как люди, которых ты с дядей считали братьями, обманули вас, ребята? — спросила она прямо, удивив меня. Это была тема, на которую я ожидал, с которой она будет ходить вокруг да около, как и все остальные. Я оценил, что она этого не сделала.
— Они были предателями. Здешние мужчины снова и снова доказывали, что братство, старухи и дети важнее всего остального.
— И ты сразу же поверил им, когда пришел сюда? — На мой вздох она улыбнулась. — Значит, это что-то вроде «делай, как я говорю, а не так, как я делаю»?
— Может быть, это «потому что я, блядь, так сказал».
— О, ты думаешь, что можешь командовать мной, да? — спросила она, наклонив голову, с вызовом глядя на меня.
— По-моему, до сих пор я неплохо справлялся с этим, не так ли? А теперь, почему бы тебе не быть хорошей девочкой и не отдать мне этот сверхкороткий гаечный ключ? — спросил я, снова ныряя под капот.