Репортаж без микрофона
Шрифт:
— Мальчику скоро десять, и ничего, кроме этих дурацких скачек, он не видел!.. Нужно сводить его на стадион.
— Да водил я его, и не раз, — оправдывается отец. — Футбол ему не интересен.
— Надо повести его на Пайчадзе, — уверенно заключает мама. — Я сама это сделаю.
Все как всегда. Последнее слово остается за мамой — женщиной волевой, энергичной. Меня же накрывает большая волна противоположных мыслей и чувств. Вопросов больше, чем ответов. Почему мои любимые скачки мама назвала дурацкими? Как я могу променять святое место регулярного паломничества — ипподром — на какой-то стадион? И кто такой этот Пайчадзе?
«Пайчадзе
Не надо спешить к телефону. Ни один знакомый вам грузин не скажет, что означает слово «галиса». Он, скорее всего, растеряется и будет клясться, что в грузинском словаре такого слова нет. Зато каждый грузин знает, кто такой Пайчадзе, а если он еще неравнодушен к футболу, то непременно начнет убеждать вас, что подобного футболиста не помнит земля, что Борис Пайчадзе — Карузо футбола, как прозвали его в Европе, что в составе тбилисских динамовцев во все времена он был и остается лучшим футболистом. Кстати, недавнее подведение спортивных итогов Грузии XX века дало именно такой результат: Пайчадзе был назван футболистом № 1 прошлого столетия.
Скажу сразу: «галиса» — армянский глагол и переводится на русский как «идет». Итак — Пайчадзе идет!.. Впрочем, давайте по порядку.
На протяжении всей жизни судьба одаривает человека самыми неожиданными впечатлениями. Некоторые из них настолько сильны, что вызывают в памяти, душе настоящее потрясение. Они опрокидывают, переворачивают сложившиеся мнения и суждения, ломают стереотипы, заставляют иными глазами посмотреть на жизнь, переосмыслить пройденное. Особенно много ярких впечатлений в детстве и юности. Они молнией врезаются в жизнь, надолго оставляя воспоминания о себе. Иногда это реальные личности — юность творит кумиров, — иногда герои книг, фильмов, спектаклей, чаще события, свидетелем или участником которых ты стал.
С годами жизнь медленно отметает случайное, наносное, запавшие в голову по молодости лет и наивности восприятия. Но некоторые впечатления, даже пройдя сквозь фильтр многих лет, остаются неизгладимыми на всю оставшуюся жизнь, и вышибить их из памяти не могут ни годы, ни превратности судьбы, ни сотни прочитанных книг, ни десятки стран, в которых побывал, ни рождение детей, а затем и внуков. Вот такие редкие впечатления, по сути истинные потрясения, меняют природу чувств и характер человека, влияют на его дальнейшую судьбу.
Об одном из таких потрясений, испытанном в детстве, я и хочу поведать.
…Пасмурно. Моросит мелкий дождь. Мы с мамой сидим на трибуне стадиона и ждем начала футбольного матча «Динамо» (Тбилиси) — «Спартак» (Ереван). В голове — ширь ипподрома, в глазах — оранжевый мазок сорочки жокея. Там — величие и раздолье, тут — все куце, серо, мелко. Там — все было залито солнцем, тут — надо же, бурые тучи нависли над стадионом. Гурьбой выбегают 22 спортсмена — 11 бело-голубых, 11 красно-белых, в длинных, почти до щиколоток, смешных трусах. Никаких номеров на майках, никаких опознавательных знаков. Они появятся лет через, десять, а пока все какие-то одинаковые, безликие, что ли. Не слышно и бодрящих звуков знаменитого марша Блантера: он еще не написан.
Выделяется на поле лишь один. Весь в черном, как злодей в балетных спектаклях. Мне, не разбирающемуся в деталях, все время казалось, что он всем мешает: и футболистам, и зрителям, и самой игре. Мама объясняет: «Этот в черном называется судьей и свистит он вовсе не потому, что мешает, а, наоборот, для наведения порядка».
— Пайчадзе сегодня не играет, — проносится по трибунам.
Приподнятое настроение зрителей сменяется некоторым разочарованием.
— Жаль, — слышу чей-то голос сзади, — но ничего. Ереванский «Спартак» — команда класса «Б», обыграем и без Пайчадзе.
Нечего сказать — «жаль». Одним глазом посматриваю на маму. Она, хоть и не подает вида, все-таки как-то сникла. Глаза бегают в растерянности. Ни я, ни она толком не знаем, что это такое — класс «А», «Б» и «В». И вообще, какого черта мокнем под дождем, если нет того, ради кого мы пришли. Далеко не праздничное мое настроение испорчено вконец. С трудом досмотрел первый тайм. Мое оживление вызывали не забитые в ворота мячи (команды забили по одному голу), а, скорее, смешные падения, несуразные движения, и, наконец, куча мала, что в середине тайма образовалась как раз под нами, у южной трибуны.
И тут, как в старых наивных фильмах, когда при радостных событиях обязательно светит солнце, перед самым началом второй половины игры тучи рассеялись и ярко засияло солнце. В общем, произошла полная смена декораций и освещения. Гости уже появились на поле. С интересом наблюдал я за их вратарем, бойко проделывающим в воротах разминочные прыжки и приседания. Динамовцы почему-то опаздывали с выходом на поле. А вратарь гостей все продолжал прыгать и приседать. И вдруг, в середине очередного прыжка, он словно застыл в воздухе в невероятном стоп-кадре. Его оцепенение сменилось выкриком, похожим на вопль встревоженного зверя. Никто ничего не понял. Через несколько секунд он повторил свой клич, но уже с расстановкой и со смыслом, указывая при этом рукой в сторону туннеля, откуда на поле выходят команды:
— Пай-ча-дзе, га-ли-са!
Пайчадзе идет! Вот что сообщал вратарь своим партнерам. И они как вкопанные замерли на своих местах. На какой-то волшебный миг замер и весь стадион. Двигался только один человек, на которого были устремлены все взоры: одиннадцатым, последним из дружины бело-голубых, выбегал на зеленый газон Борис Пайчадзе, как в огненном грузинском танце, резко перепадая с ноги на ногу.
Все, что происходило до него, — мгновенно забылось. «Пайчадзе галиса», — как заклинание звенело у меня в ушах. А этот чародей!.. Что он вытворял на поле, что выделывал! Я не знал тогда, что этот проход-молния назывался дриблингом, полное сказочной пластики движение — финтом, что это — пас, а вот это — ложный замах. Да ну их к черту! Какое имеет значение, что и как называется. Ведь главное в футболе — магия самой игры, и индивидуальной, и командной, и, конечно, забитые голы.
Первое причастие ко всему этому и состоялось у меня в тот день.
Много лет спустя я прочитал в старой газете, что тот памятный матч закончился победой тбилисцев со счетом 4:1. Посчитав это ошибкой, перепроверил в другом месте. Оказалось, все правильно, статистика не врет. Тем не менее мне и сегодня кажется, что в тот день динамовцы, ведомые Борисом Пайчадзе, забили шесть или семь мячей. Вот таким ярким, неправдоподобным было впечатление, врезавшееся в память, и я не испытываю никакого желания изменить его. Пусть для всех, для истории футбола этот матч закончился со счетом 4:1, у меня же другое исчисление, другое измерение этого события, не матча, а именно события. Не хочется проверять гармонию алгеброй…