Решала
Шрифт:
— Ого, машина! Папина? — первой успевает рыжик.
— Ну, если по домам потом нас развезешь, почему бы и нет? — серьёзно говорит рассудительная Лариса.
Её что, отвезли куда и бросили когда-то? Хе. Спрашивать не стану.
— Туда-обратно, плюс анекдоты! — также серьёзно отвечаю я, глядя на Ларкино декольте.
«Штыба, остановись! Это дочь зам генпрокурора!» — ору сам себе… мысленно.
На улице плюс два, что теплее, чем обычно. А ведь я уже старожил — четвертая весна в Красноярске.
— Что, Бобёр, слабо такую плотину
Она вообще сделала невероятное — почти влюбила меня в себя. Умная, ироничная, в карман за словом не лезет, а как танцует под магнитолу в машине… И ей уже есть шестнадцать. Но — ну, нахер. Держусь тёплого бока Лариски, ей восемнадцать стукнуло пару месяцев назад. Хорошо! Молодым быть здорово — ничего не болит, от всего прёт. Общение с молодёжью (я думал, с мажорами неинтересно) неожиданно увлекло. Мысли у них проскальзывают грамотные. Про вывод войск из Афгана, например. Бобёр сказал, что долго без нас Наджибула не продержится. Причём не чужие мысли пересказывал, а пытался рассуждать. Он учится с Аркадием в Ленинградском филиале торгового института, но Аркашу не знает, я интересовался. Развожу ребят по домам, последней Лариску — хочу её обломить, а то она уже наглаживает меня как свою собственность. Но около её дома машина глохнет! Первый раз моё «точило» сломалось. Вот что я не так сделал? И ведь не шарю в ремонте машин совсем. Вспоминая уроки Кондрата, открыл капот, подергал проводки, постучал ботинком по колесу, машинально протёр зеркало. Не заводится!
— Так и я чинить умею! Идём ко мне, потом отремонтируешь, — предлагает Лариска. — Или, хочешь, у меня мастер знакомый есть.
Бросить машину можно, но уже вечер, значит, она тут ночевать будет до утра. Угнать, может, и не угонят, но вдруг «разуют»? Или ещё этим не промышляют? Страшно оставлять свою «ласточку».
— Что за мастер? — внутренне соглашаюсь я посетить хату прокурора.
— Отличный! Идём, замерзла я уже.
В лифте девушка полезла ко мне с поцелуями, пришлось терпеть. Ради «ласточки», конечно.
— Уп-с! Облом у нас с тобой, Толька, — папа дома! Я и не знала, что он сегодня прилетит, — открыв дверь своим ключом и оглядевшись, вынесла вердикт Лариса.
Глава 11
— Может, я тогда не буду заходить? — предлагаю я.
Но было уже поздно.
— Доча, ты? — выглянул в просторный коридор шкафообразный дядя. — О, у нас гости!
— Анатолий, — представился я, и не думая раздеваться.
— Не дури, Толя, пока приедет мастер мой, час может пройти. В машине замерзнешь! Да и телефон в зале.
Мне пришлось пройти мимо «шкафа», пожав тому руку.
— Спортсмен? — с интересом спросил он, оценив крепость рукопожатия.
— Боксёр, — коротко поясняю я.
Папу звать Вадимом Григорьевичем. Он так представился, без чинов.
Лариска уже звонит своему знакомому умельцу.
— Иван, да, нужно срочно! Такси возьми, я заплачу! — вешает трубку девушка.
—
— Ты трезвая, смотрю, это хорошо. Где гуляли-то?
— Па-а-ап! Я уже взрослая! — обиженно ответила Лариса. — В кино была с подружками и Бобром, потом ездили все вместе на Толиной машине в Дивногорск. Около нашего дома она заглохла.
Сейчас мастер приедет её чинить.
— И как там у Боброва дела? — спросил отец.
Во как! Кличка, скорее всего, от фамилии, но блин, был бы Котовым парень, например, всё равно погремуха была бы «Бобёр». Вылитый! Особенно когда улыбается.
— Пойдём ко мне в комнату! — командует Лариска.
— Доча, давай хоть чаю попьём, что ли? Не виделись же два месяца! — сделал вид, что обижается, прокурор.
Скорее всего, меня будут пытать на предмет того, чем я занимаюсь и как к его дочке отношусь. И сваливать сейчас глупо — уже человек едет на ремонт машины.
— Пап, а знаешь, что Машка подралась и её муж отправил назад, в Красноярск?
— Слышал, она теперь в горкоме ВЛКСМ работать будет. До декрета.
— Вот, а Толя её начальником был в крайкоме.
— Да?! Такой молодой! Хм. И как тебе Мария?
— Взбалмошная, необязательная, разбалованная девица, — не вижу смысла врать.
— Толя! — Лариска возмутилась, а её отец рассмеялся:
— Люблю людей, которые говорят то, что думают!
— Так дураки только делают, не всегда окружающим твои мысли нужны, — не принимаю комплимента я.
— О как! Зубастый малый! Не зря в крайкоме работаешь, да ещё на руководящей должности, как я понял. Лунёва, значит, подсидел?
— Уважаемый, выражения выбирайте! Я Михаил Сергеевича уважаю и никогда бы не стал подсиживать. А вот здоровье у того стало намного лучше, как он с работы ушёл.
Мой отлуп на грани хамства произвёл впечатление. Лариска замолчала, не донеся до рта эклер, а отец после паузы… ну, поменьше той, чем, когда ревизор приехал, примирительно сказал:
— Извини. Глупая шутка. А мне нравится, дочь, твой парень. На этот раз нормальный. Что, может по стопочке?
Ага, потом скажет — бухой за руль сел!
— Спасибо, я не пью. За рулём. Да и вообще не любитель. Спортсмен.
— Прям серьёзный спортсмен? — не верит прокурор.
— В конце марта на сборы поеду, буду отбираться в сборную СССР на олимпиаду по боксу, — не хвастаюсь, а так между делом сообщаю я.
— Вижу, не врёшь, — уверенно говорит Вадим Григорьевич.
Мнит себя физиономистом?
— А как тебе дочь моя?
Ну, начинается!
— Па-а-ап, я обижусь! — в голосе Лариски прорезались стальные интонации.
— Да мы второй раз видимся всего, первый раз она на работу ко мне приходила устраиваться, второй раз вот в кинотеатре столкнулись!
— Ну-ну. Не буду вам мешать. Чаёвничайте.
— Мог бы и подыграть, — надула губки Ларка, когда отец удалился. — Сказал бы, что мой парень.