Респаун
Шрифт:
Снова груз вины начал давить на меня. Вина в том, что оставил их так… так внезапно. Ведь если бы не моя животная натура, всего бы этого не было. Ладно, я дал себе обещание не думать об этом, я боялся, что меня будет возвращать к этим мыслям, но тут уже ничего не поделаешь, нужно смириться и подумать о чем-то другом.
И почему-то первое, что пришло на ум, это история, которую я рассказывал однокурсникам, будучи в общаге университета, когда мы кутили, и я впервые попробовал марихуану. Почему именно она? Что-то изменилось с того момента, ведь события, описанные мной, стали более дополненные и более визуализированные. Будто я, и правда, был на месте того солдата во время Второй мировой войны. Очень странное ощущение. Будто моя память – это видеокассета, где запись моей жизни прерывается, и я вижу, что было на пленке до этого. Кто вырос в 90-е годы,
Персонажа в моём разуме звали Уильям Стюарт, и он был лейтенантом британской армии, который сражался на поле боя в сухопутных войсках. Теперь я мог вспомнить абсолютно все, что было связано с этим человеком, вплоть до имени его прадеда, и его, кстати, звали Томас. Я помнил даже теплоту и толстый ворс его свитера и свои слезы на нём, когда обнимал его в последний раз, перед тем как он ушёл. Но эти ощущения и эмоции не принадлежали мне! Как они оказались у меня в сознании? Может, это что-то из области фантастики и здесь, за миллионы километров от дома, разум переплетается с чьим-то еще, и мы одной вереницей держим путь в неизвестность? Да что за бред, это события столетней давности. Ведь родился Уильям в 1895 году. Ничего не понимаю.
Покопавшись в прошлом Уильяма, я выяснил, что он прожил достойную жизнь. У него было трое детей и семь внуков, и все они очень гордились своим дедом. На войне он получил ранение в живот и неоднократно показывал внукам шрам под левым ребром. Но после выписки из госпиталя он не отправился домой, а продолжил воевать. И пройдя всю войну, весь этот ужасный путь через кровь, голод, холод и стрельбу, он вернулся с медалью за отвагу домой. Я чувствовал на себе гордость и счастье Уильяма, все его ощущения, все слова благодарности, что ему выражали, всё это я ощущал в этот самый момент. Чувствовал страх и осознание неминуемой гибели, когда он ложился под гусеницу танка в окопе, а потом с гранатой взбирался на него и бросал в кабину фашистам. Всё это было настолько отчётливо, что сводило с ума от того, почему я раньше всего этого не помнил. А ведь часть воспоминаний я в точности воспроизвёл в тот вечер в общежитии.
Прокрутив его жизнь вперед, я увидел празднование дня рождения Уильяма. Это был юбилей, 80 лет. Тем утром, едва поднявшись с постели, Уильям подошел к зеркалу. В отражении был седой, но крепкий старичок с голубыми, как небо, глазами. Морщины заполняли всё его лицо, но оно было доброе и полное радости. Уильям ощущал слабость и бессилие, но изо всех сил старался быть в тонусе, ведь впереди предстояло большое празднование и должны были приехать все его родственники. Он улыбнулся своему отражению и произнес:
– Well Billy, you are already a very big boy.
И в тот момент путь по траку жизни Уильяма отправил меня в воспоминание, когда ему исполнилось 10 лет. Он только начал продирать глаза от утреннего сна, а мама Уильяма, невероятной красоты женщина, произнесла ту же фразу и с той же интонацией:
– Well Billy, you are already a very big boy. I love you and I want you to always be happy! Уильям посмотрел в зеркало, и у него выступила слеза, ведь матери уже давно не было в живых. Память взяла своё и отправила Уильяма в воспоминания, где он нежился маленьким мальчиком в маминых объятиях. Но Уильям был человек стальной закалки и не дал волю эмоциям. Он быстро собрал себя в кулак и спустился в гостиную, где его ждал завтрак.
Спустя три месяца Уильям оказался в реанимации. Его состояние было тяжелое и врачи не давали положительных прогнозов. Старая рана давала о себе знать, и хоть тогда, много лет назад, она не забрала его, в этот раз выкарабкаться уже не выйдет. Уильям лежал, анализировал всё, что произошло в его жизни. Он не боялся уходить. Уильям достойно прожил свои 80 лет и ему было, чем гордиться. Через три дня, в кругу своих близких, Уильям ушел из жизни, и тут воспоминания обрываются.
И что это сейчас было, мать твою! Какой ещё Уильям? Это так фантазия играет со мной? Или я попросту схожу здесь с ума? Так, дайте подумать, Уильям родился в 1895 году, умер спустя 80 лет в 1975-м. Твою мать. В тот год родился я. Воспоминания Уильяма обрываются 20 марта вечером. Но я родился не в марте, а в декабре. Фух, совпадение. Я уже было поверил в реинкарнацию и опыт прошлых жизней. Но всё-равно было много вопросов. Почему воспоминания совершенно чужого человека, из другой эпохи и другой страны, у меня в памяти, да ещё такие отчетливые? В этом мне еще предстояло разобраться.
12. Привет из Техаса
Эмоции переполняли меня. Мой разум просто трещал по швам. Я производил вычисления, сводил данные, всё сопоставлял снова и снова. Мне не давало это покоя!
Также я был абсолютно уверен, что скорость моего путешествия стала значительно выше. Я помню, как я разминался с крупными астероидами, сейчас же я не мог ничего толком рассмотреть, даже обернувшись назад, я уже ничего не мог увидеть, просто молниеносное перемещение. Звезды вокруг меня были всё также далеки, но Солнце… от него я, хоть медленно, но удалялся. Я решил сконцентрироваться на воспоминаниях, и тут всплыл интересный факт.
На одном из корпоративных мероприятий, которые устраивала наша организация, было событие, которое в точности копировало поведение и стратегию Уильяма, когда он был в тылу врага.
Это был корпоратив на пейнтбольном полигоне. И хоть я этого и не осознавал, но в тот момент я двигался и думал точь-в-точь как Уильям на поле боя. Это было очень странное ощущение, будто бы в тот момент, я был аватаром, а он управлял мной, хотя я ничего такого на себе не ощущал. Просто был вовлечен в процесс. Пройдя оборону противника, ловко уворачиваясь от резиновых пуль с краской, я проник на вражескую территорию, где обстрелял их, тем самым победив в этой битве. Два этих события в моём сознании шли параллельно. Это как гонки на компьютере, где экран разделен пополам. Только это – реальная жизнь и интервал во времени был порядка 60 лет.
В тот день мы ликовали, и мои коллеги были просто в восторге от моих тактических способностей, ведь я даже в армии не был, а тут так ловко пробежал под градом пуль и нанёс сокрушительный удар. Отпраздновали мы тогда на славу.
И как всё это понимать? За каждым моим навыком стоит история его приобретения, длиною в человеческую жизнь? Если это так, то расщепите меня сейчас же на атомы, я в это не поверю.
А иначе откуда это всё? Откуда мои поэтические потуги, математический склад ума, дар убеждения, невероятная любовь к лошадям, умение видеть людей насквозь. Почему я всегда принимал твердые решения и шёл к достигнутой цели, не смотря ни на что. Ведь всё это мне никто не прививал, это всё уже было у меня. И даже взять выбор автомобиля, я всегда хотел именно жёлтый Porsche, почему? А я вам отвечу почему, потому что у Уильяма был желтый Porsche 911, и он был без ума от этой машины. А я просто как марионетка своего подсознания, двигался к цели, которая даже была не моей. Вот это да. Интересно узнать о своей любви к лошадям. Какой тут коварный сюрприз меня поджидает.
– Думай, думай, думай, Андрей.
Воспоминания отправили меня на ипподром, где я иногда делал ставки. Не могу сказать, что я был азартным человеком, но просто это было место, где можно неплохо приподнять деньжат, а также какое-то время провести с лошадьми. Искорка – лошадь моего друга Антона, была отличной скаковой кобылой. Она неоднократно занимала призовые места, и Антон следил и ухаживал за ней, как за своим ребенком. Но у Искорки был один большой минус – это её строптивый характер. Однажды после скачек, Антон позвал меня в конюшню, чтобы помочь ему собрать снаряжение, загнать лошадь в фургон. Я с удовольствием согласился, ведь меня с детства тянуло к лошадям и всему, что с ними связано. А тут такая возможность, побыть с животным так близко. Но Антон меня сразу предупредил, что лошадь буйная и чужих к себе не подпускает. Только его и наездника Виктора. Ну, хорошо, хоть со стороны полюбуюсь. А дальше, как в истории с пейнтболом. Я прекрасно помнил, что мне сказал Антон и подсознательно понимал, что подходить к буйной лошади – это рисковая затея. Но в момент, когда Антон и Виктор на повышенных тонах разбирали детали прошедших скачек и были очень увлечены беседой, я тайком прокрался к Искорке. Это была шикарная, ухоженная лошадь каштанового цвета с белым пятном между глаз, напоминающим звезду, именно это пятно послужило поводом назвать её так. Она стояла смирно, но когда увидела меня, фыркнула и махнула хвостом. Меня это не остановило, и я начал медленно походить к ней, глядя прямо в глаза. Искорка снова фыркнула и два раза цокнула копытом по земле.