Реставратор

Мамаев Сайфулла А.

– Да? – Малышев скривился. После рвоты у него был отвратительный вкус во рту, и он старался не поворачиваться к фээсбэшнику, боясь, что тот почувствует неприятный запах. – А почему ты не допускаешь, что Акопян просто продинамила Чернова? Поигралась, завела, а потом сказала «нет». Может такое быть? А? Тот со злости изнасиловал ее, а потом, чтобы скрыть преступление, убил.

– Слава, да я все допускаю! Все! Вот только скажи честно, ты веришь, что ваши опера не били парня? – Глотов давно хотел задать этот вопрос, да все не решался. – После того, как они увидели, что осталось от Акопян, после того, как Чернов оказал

сопротивление… Да они просто так бы его били, по привычке, по неумению работать по-другому. Не говоря уже о том, что им пришлось увидеть… да и получить от него при задержании. Ну не могут ваши люди работать иными методами. Контингент не тот.

– Ну, это еще доказать нужно, – вступился за честь мундира Малышев. – Мало ли что говорят. Это у вас одни гении!

– Слава, да не обвиняю я никого. Просто хочу, чтобы ты понял… Да, есть в этом парне что-то странное… Клинки, ножи, секиры… Хотя кто из нас не любит оружие? А еще эти рисунки… Нужно найти их и отдать эксперту. По словам Порывайко, они свидетельствуют о недюжинном таланте… ну не глупость взять и потерять их? Как потом объясняться с человеком будете? Их же возвращать придется.

– Кто потерял, тот пусть и возвращает, – пробурчал Малышев. Он машинально взял протянутую Глотовым пачку жевательной резинки и, достав пару подушечек, быстро сунул в рот. – Хочешь сказать, что Чернов не без странностей? – заговорил он снова. – Сомневаюсь я, что он такой уж невинный ангелочек, каким ты его расписываешь.

– Ну неужели ты не понимаешь, что, сидя в камере, он просто не мог организовать этот налет на отделение? Не подходит он на роль лидера террористической группировки. Или даже ее члена. Понимаешь, у меня такое ощущение… Попробуй себе представить, – гнул свое фээсбэшник, – что, пока мы бегаем за Черновым, которого кто-то очень удачно подставляет, этот «кто-то» готовит новое преступление. Это могут быть, к примеру, те, кто взорвал дома.

– Ну да, конечно! Злой гений и невинная овечка. Следователь усмехнулся. – Тогда уж лучше прямо скажи – чеченские боевики. Сейчас удобно на них все списывать.

– Не смейся, я думал и об этом. – Фээсбэшник был серьезен. – И склоняюсь к тому, что вариант с исламистской организацией тоже не исключен. Нет, не чеченской, им это и даром не нужно… А вот другие – вполне. Те же фашисты, националисты… даже сатанисты вполне могли использовать момент. Вдруг кто-то из них что-то подобное готовил? А тут такой удобный случай, маньяк объявился, на которого все можно списать. И не нужно недооценивать противника, теракты в Америке доказали это.

– Ну, допустим, ты прав. – Малышев примирительно выставил вперед руку. – Но если художник ни при чем, тогда зачем понадобилось разносить именно это отделение милиции? Тем же террористам? Зачем? Единственное, что приходит в голову, – чтобы вытащить кого-то своего. А иначе цель нападения выбрана удивительно бестолково. Нашуметь? Показать себя? Да, получилось, но какой ценой? Затрат и риска море, эффект… есть, но не меньшего можно достичь гораздо более простыми средствами. Вон, взрывы домов это показали.

Следователь в ожидании возражений посмотрел на собеседника. Но тот и не собирался его прерывать.

– Продолжай, продолжай, – сказал он. – Я хочу понять ход твоих рассуждений.

– А что тут понимать? Мне и самому ничего не ясно. Вот, например… Ну ладно, допустим, ты прав.

Следователь

прокуратуры приготовился услышать возражения, но благожелательный тон Глотова несколько поубавил у него желания непременно настоять на своем, сделав более уступчивым. – Пусть будет по-твоему. Но тогда получается, что наш противник просто гений, ясновидящий какой-то. Ну вот смотри, если все так, как ты говоришь, то он должен был просчитать заранее наши действия в отношении Чернова. То есть сначала он уложил Акопян к парню в постель, сделал так, чтобы они кувыркались до самого утра, потом Чернов спит как убитый, а девушка вынуждена одна возвращаться домой. – Малышев помолчал. Заметив улыбку на лице собеседника, он торопливо заговорил снова:

– Нет, я не утверждаю, что так и было, я только моделирую твою версию, так сказать, пробую ее на зуб… И вот будущая жертва идет домой… Гений зла… назовем его классическим «профессором Мориарти» – следом за ней. Иначе как бы он просчитал время возвращения жертвы? Ждать ее внутри он не мог, следов взлома не обнаружено… Да и бабушка могла в любой момент вернуться. И вот наш Мориарти тащится за молодой Акопян, неся с собой и пряча ото всех свое весьма внушительное по размерам оружие… Просто непонятно, как он ухитрился при этом остаться незамеченным. Подъехал на машине? Но возле дома-то все равно он должен засветить клинок. Да еще нужно сделать так, чтобы девушка его к себе впустила. Тоже задачка. И все это лишь для того, чтобы вначале посадить, а потом вытащить кого-то из СИЗО? Да выкупить обошлось бы намного дешевле! А другой цели, кроме как освобождение кого-то из обитателей СИЗО, я вообще не вижу. И вот представь, какой точный должен быть план, какой дар предвидения…

Доспорить им не дали. Из подъезда выскочил Порывайко.

– Машина на подходе, – сообщил он. – Да вот она едет.

– Виктор, скажи-ка нам одну вещь. – Глотов словно не слышал, что сказал Порывайко. Его голос был ровен и спокоен. – Хотел бы услышать твое мнение… Как ты думаешь, просматривается какая-нибудь связь между Черновым и погибшим Сурковым?

– Конечно, – бодро ответил Порывайко. – Гена был его адвокатом.

Малышев и фээсбэшник переглянулись. Значит, все же есть…

– Странно, своих адвокатов преступники обычно не трогают, – пробормотал Малышев.

– Да этот мерзавец уничтожает всех, на кого зуб имеет! – Глаза Порывайко горели праведным гневом. – Таких нужно сразу, на месте… Чтобы не таскать по судам и не кормить потом на пожизненном. Это какие же убытки государство несет! Его корми, одевай, охрану содержи…

– Я вот что думаю, – с задумчивым видом проговорил Глотов, не обращая внимания на гневную тираду Порывайко. – Если маньяк такой мстительный, то он должен и тебе, Виктор Емельянович, мстить. А? Как думаешь? – Он повернулся к Малышеву:

– Вы случайно не приставили охрану к его жене?

– Мне? Мне?! Я…не подумал… – Порывайко заерзал на сиденье. – Товарищ Глотов, простите, у вас нет мобильного телефона?

– Есть! – Фээсбэшник с готовностью достал сотовый. – Вы хотите жене позвонить?

– Конечно! Пусть запрется… – Порывайко осекся. Он вспомнил выбитую дверь квартиры Сурковых.

– Так, ты вот что, – вмешался в разговор Малышев. – Сейчас мы тебя высадим, бери такси – и домой. Жену в охапку – и к соседям, а еще лучше в деревню. Родня в деревне есть?