Реставратор
Шрифт:
– Олег, как ты сам все можешь объяснить? – перешел к делу Соколов. – Я уверен, ты не раз задавался вопросом, что происходит вокруг тебя. Наверняка у тебя больше всех информации, по крайней мере среди присутствующих ты знаешь больше всех о подоплеке последних событий, которые, должен признаться, меня весьма беспокоят.
Соколов говорил, а Олег внимательно смотрел на него. Седые волосы, светлые, глубоко посаженные глаза. Умные, нет, не добрые, колючие, пронизывающие… Ощущение такое, как будто под рентген попал. Как же, расскажи ему все!
– Андрей Георгиевич, вы что-нибудь знаете о Кытмире? – спросил он.
– Кытмир? – переспросил Наставник, – Кытмир… Нет, уверен, что не слышал. В нашем мире существует столько такого, о чем мы не знаем… В миллионы раз больше того, что уже известно. И что же это? И каким образом этот… Кытмир относится к существу вопроса?
– Скажите, а что вам известно об «Авиценне»? – не ответив на первый вопрос, спросил Олег.
– Ты имеешь в виду ученого или препарат? – вмешался Баграмов. Он понимал, что речь идет о комплексе, но хотел как-то сгладить невежливость Реставратора.
– Древний медик вряд ли мог бы нам сейчас помочь… или помешать, – усмехнулся Соколов. – Наш юный друг имеет в виду продукцию ФАЗМО. Как, Олег, я прав?
– Да, я о препарате.
– Ну-у не знаю! – с недоумением и некоторым разочарованием протянул Андрей Георгиевич. – Я, к примеру, не признаю все эти искусственные омолаживатели. Йога, умеренность в еде… ну и хороший секс – вот и все рецепты. А все эти новомодные средства… Еще не известно, что они несут людям. Может, лет через десять-пятнадцать дадут такой эффект, что…
Наставник махнул рукой. Ему не хотелось договаривать, он вообще давно уже усвоил, что слова – это тоже оружие и плохие предсказания лучше вслух не произносить. Не зря же во всех священных книгах есть понятие «намерение». Правоверные мусульмане, так те вообще, прежде чем сделать что-то важное, должны в молитве высказать это свое намерение вслух, и тогда, если намерение благородно, даже в случае неудачи оно засчитывается им как богоугодный поступок.
– Я считаю, – продолжал Наставник, – что, кроме собственных сил и Бога, у человека нет единого средства, единой панацеи от всех бед. Универсальный рецепт невозможен, у каждого свой организм, своя мини-мутация, и что полезно одному, может быть смертельно опасно для другого. Вот только я не пойму, как это все относится к тому, что привело нас всех сюда?
– Я объясню, но перед этим, – Чернов обвел глазами свою аудиторию, – я хотел бы узнать: кто-нибудь из присутствующих пользовался «Авиценной»?
Олег задал вопрос, а сам опустил глаза и замер в ожидании. Как он сейчас боялся, что кто-то ответит утвердительно! За мужчин он не опасался, а вот Илса, Алла Рихардовна или супруга этого обаятельного Василия Сергеевича вполне могли поддаться на навязчивую рекламу. И это понятно – стареть ведь никому не хочется.
– Я и Илса никогда не применяли… всю эту химию, – сказала Алла Рихардовна. Олег
– Светочка, ты… – Баграмов выразительно посмотрел на жену.
– Да нет, я хотела, – хозяйка квартиры пожала полными плечами, – но потом меня что-то остановило. Наверное, те же соображения, что высказал Андрей Георгиевич, – что-то мне не верится в универсальное средство. Да и реклама в последнее время такая навязчивая, так раздражает, что я принципиально не покупаю то, что рекламируют. Глупо, конечно, но ничего поделать не могу, такой уж у меня характер!
Василий Сергеевич, глядя на жену, улыбнулся и развел руками.
– Ну что же, я думаю, что здесь собрались те, кто так и не вкусил этого разрекламированного препарата. Разве что наш молодой товарищ… – Баграмов посмотрел на Смоленского, который тут же возмущенно махнул рукой. – Вот видишь, и Игорь… – Василий Сергеевич вновь посмотрел на Смоленского:
– Надеюсь, можно вот так просто, Игорь? Или вы предпочитаете по батюшке?
– Нет-нет, лучше без всяких условностей. – Игорь суетливо зашевелился. Он разрывался между желанием поскорее разобраться в том, что происходит, и желанием увидеть Катю, а тут любезности развели… прямо институт благородных девиц.
– Ну-с, кажется, мы ответили на твой вопрос? – Андрей Георгиевич вновь повернулся к Реставратору. – Мы можем перейти к делу?
– Так мы и так о деле! – Олег по старой привычке принялся поглаживать свою короткую бородку. Его рука сама тянулась к ней, когда он не знал, как поточнее выразить свою мысль. – Я не из любопытства задал этот вопрос. «Авиценна» играет самую важную роль в том, что происходит… То, что я знаю, вам всем может показаться нереальным… Кому полностью, каждое слово, – а кому частично. Я имею в виду тех, кто вместе со мной дрался с жаннаварами…
– С кем? – спросил Игорь – С кем… ты имеешь в виду этих монстров? Это их ты назвал… жанжандарами?
– Жаннавары! – поправил его Олег. – Я их назвал жаннаварами… Вернее, это они себя сами так называют! По названию планеты Жанна. Они к нам прилетели… То есть нет, они не прилетели, а… Тьфу ты черт, как же все вам объяснить?
Олег вдруг понял, что не может найти слова, чтобы рассказать все и при этом не выглядеть полным идиотом. Он беспомощно оглядел собеседников. На него смотрели шесть пар любопытных глаз.
– Ну вот, я так и знал, что вы мне не поверите, – вздохнул он.
– Как мы можем не поверить, если ты нам еще ничего не поведал? – отозвался Наставник. – Ты говори все, что считаешь необходимым, а мы потом уточним. Как тебе мое предложение? Не возражаешь?
– Да я… я сам, как только начинаю самому себе объяснять, перестаю верить в реальность того, что было. А как вам это рассказать?
– Ну тогда давайте начнем с того, что каждый из нас видел, – предложил Смоленский. Он всегда приходил на выручку Олегу, не изменил себе и сейчас. – Я, например, первый раз столкнулся с жандаваром…