Ревенант

Йон Ларисса

— Эти повреждения… их не устранить.

— Знаю, но ты выживешь.

— Я буду слабой. — Дева снова закашлялась. — Оболочкой самой себя прежней.

— Ты никогда не будешь слабой, — пробормотала Блэсфим.

Проклятье, Блас хотелось иметь возможность воспользоваться силой ангела или падшего, чтобы хотя бы попытаться исцелить мать, но заклинание, скрывающее, что она Фальшивый Ангел, также блокировало и силы. Почему её мать выбрала в качестве прикрытия Фальшивого Ангела, Блэсфим не понимала, но с исчезновением хилых демонов, ФА оказались

во главе списка.

В миллионный раз за сегодня Блэсфим взглянула на едва различимый шрам на запястье, который получила через несколько минут после рождения, когда её мама провела церемонию сокрытия личности вирма в Блэсфим под аурой Фальшивого Ангела. Короче говоря, Блэсфим стала Фальшивым Ангелом со всеми силами и слабостями, присущими этому виду.

Но сейчас, спустя две сотни лет, аура слетела, и когда исчезнет шрам, исчезнет и прикрытие Блэсфим. О, в качестве вирма она будет гораздо сильнее Фальшивого Ангела, со способностью перемещаться туда, куда пожелает, призывать грозное оружие, исцелять почти всех из тысяч видов… а ещё на неё откроют охоту.

— Дочь моя, — прохрипела Дева. — Тебе нужно провести ритуал. Перед смертью мне нужно убедиться, что ты в безопасности. — Она вздохнула. — С нетерпением жду то время, когда окажусь в Сингуналии.

Блас похлопала мать по руке и поднялась.

— Давай обойдёмся без драмы, — сказала она с лёгкостью, которую не ощущала. — Ты не умрёшь. Мы это уже обсуждали. Я не собираюсь жертвовать личиной Неистинного Ангела, чтобы сохранить маскировку. Я найду другой способ. Другой способ спасти нас обеих.

Прежде чем мать смогла возразить, Блас поцеловала её в лоб и вышла к чёртовой бабушке из палаты. У неё была работа и, к тому же, не хотелось останавливаться на том факте, что с ранами Девы и быстро теряющей маскировку Блас, к концу недели они обе будут мертвы.

Блэсфим урвала немного сна в комнате отдыха, рядом с палатой матери. После быстрого завтрака, кружки кофе и проверки показателей спящей матери, она приступила к работе.

Теперь она пыталась не зацикливаться на том, что всё вышло из-под контроля, и просто делала стежки на рваной голове Халдрефокса. Женщина схлестнулась с вервольфом и, судя по ранам, походило на то, что стала не соперником, а жевательной игрушкой.

— Доктор?

Блэсфим крикнула, испугавшись темнокожей медсестры львицы-оборотня, которая отодвинула занавеску настолько, чтобы протиснуть голову.

— Милая, какая ты сегодня нервная, — произнесла медсестра Мбали. — Ты в порядке, имаяма?

Блас понятия не имела, из какого языка произошло это «имаяма», но знала, что на родном языке Мбали это слово означало «целитель». Она задумалась, а как на языке Мбали будет: Нет, я не в порядке. Похоже, меня окружили Каратели.

— Мбали, я в порядке, — ответила Блас, сконцентрировавшись на том, чтобы выровнять дыхание и унять дикое сердцебиение — этому она научилась во время работы в приёмном отделении и на операциях. — Что тебе нужно?

— Доктор

Морган просила передать, что встреча персонала откладывается на завтра. Она не сказала почему.

У Блэсфим было ощущение, что она знает причину. Занятая совладелица ЦБП Джемелла Морган предпочитала много времени уделять мужу Кинану и дочери Дон. Её преданность семье и больнице делали её чертовски хорошим врачом и заботливой женой и матерью.

Блэсфим не часто испытывала зависть. Она решила посвятить свою жизнь медицине. Но вот ничего не могла поделать с завистью к семье Джем, ведь сама Блас не могла завести семью до тех пор, пока притворяется тем, кем не является.

— Спасибо, Мбали. — Блас обрезала нить и обработала шов за ухом Халдрефокса. — Можешь здесь закончить? Мне нужно проверить нашего пациента — падшего ангела.

Никто, кроме Призрака, Люка и Рейза не знал, что Дева — мать Блэсфим, или даже приёмная мать, и Блас собиралась и дальше держать это в тайне. Нет смысла давать повод кому-то сложить два и два, и догадаться, что она — вирм.

Мбали счастливо принялась за работу, а Блэсфим направилась по коридору в одну из послеоперационных ЦБП, где сейчас находилась её мать.

Дева всё ещё спала. Её короткие светлые волосы торчали полным беспорядком.

Блас проверила показатели Девы, обновила физраствор и поцеловала мать в щёку.

Мать Блас была злом, которого она не могла постичь, но не сомневалась в силе любви своей матери.

Три длинных гудка сообщили о прибытии кого-то через один из двух входов в ЦБП, но пока её пейджер не пиликнет, Блас не нужно…

В кармане начал сходить с ума пейджер, отчего халат начал подергиваться. Гадая в чём дело, Блас вышла в коридор… и врезалась прямо в твердую грудь Ревенанта.

Она отскочила со вторым за день унизительным визгом. Проклятье! Ревенант наслаждается тем, что её до смерти пугает? Хотя Блэсфим предположила, что лучше врезаться в него, чем в Карателя, но, блин, она только что по его вине потеряла тысячу лет жизни. И откуда такая необходимость всё время ходить в коже и металле, словно в обмундировании? В неподобающе сексуальном обмундировании?

— Ты профессиональный преследователь или как? — Блас обыденно, но быстро захлопнула за собой дверь.

Ревенант не обратил внимания на её реплику, но вытянул шею, смотря на закрытую дверь.

— Ты лечишь падшего ангела? — спросил он. — Раны должны быть охренительными, раз потребовалась медицинская помощь.

— Я не имею права с тобой обсуждать пациентов, — ответила она своим фирменным «не играй со мной» тоном доктора. — И откуда ты узнал, что она падший?

Ревенант выгнул чёрную бровь.

— Я могу учуять кровь падшего ангела.

Дерьмо. У неё кровь застыла в жилах. Блас надеялась, что он не мог учуять всё. Пора избавиться от этой невероятной ищейки, прежде чем он уловит запах её крови падшего ангела — или ангела — так как прикрытие исчезало.