Ревизор: возвращение в СССР 18
Шрифт:
Так, в раздумьях о жизненных перипетиях, пролетели минут сорок. Наконец, в окно больницы я увидел, как уходят посетители Ивана. Можно было возвращаться в палату и попытаться разузнать подробности произошедшего с Вероникой. Надо только как-то ненавязчиво себя повести, – подумал я, – пусть Иван сам разговор заведет.
Зайдя в палату, я молча лег на свою койку и принялся внимательно изучать потолок. Как я и рассчитывал, Иван был на взводе от полученных новостей и молчать долго не смог.
– Ладно. Что там ты говорил про какую-то идею? – не выдержал он.
– Реально что-то придумал?
– Может быть, – ответил я, садясь на кровати, – это кто были? Я имею в виду, тот, что в форме понятно, а вот второй, он из ОБХСС?
– Ага, – ответил Иван.
– Мне сначала побольше информации надо, чтобы понять, сработает ли.
– Откуда тебе вообще знать, что в таких ситуациях делать? – снова взялся за прежние разговоры Иван. – Ты же пацан еще!
– Слушай, что ты теряешь? – сказал я как можно более нейтральным тоном. – Не понравится идея, пошлешь.
– Хорошо, и правда, ничего не теряю, что тут теперь уже поделаешь. Хоть какой идее рад будешь, – с горечью сказал он. Так что ты хотел узнать?
– Так на кого Вероника учится? – быстро повторил я вопрос, пока Иван не передумал.
– На товароведа, – не поднимая головы, ответил он на мой вопрос.
– В чём суть? Можешь кратко еще раз рассказать? – обратился я к собеседнику. – Завтра выемка будет проводиться в рамках предварительной проверки? Или уже возбуждено уголовное дело и на Веронику уже собран какой-то материал?
– Предварительная проверка, – удивленно ответил мне Иван.
– Откуда информация, что Веронику подставили? Документы кто – то видел?
– Да, была возможность. А ты откуда слова-то такие вообще узнал в школе???
– Вот тебя это реально сейчас интересует, или будем твою девушку от тюрьмы спасать? – огрызнулся я.
– Девушку спасать! – покорно кивнул Иван.
– Что там конкретно?
– Прошлым летом была списана партия сахара-песка, пятьдесят мешков, две с половиной тонны. Хищение на две тысячи триста пятьдесят рублей, значительный размер. Составлен акт, что мешки водой залило, так как крыша протекла. Подписантов трое, в том числе Вероника. Она у Цушко практику проходила и на лето к нему же и устроилась.
В январе он опять десять мешков гречки списал: мыши съели и кот обоссал, которого завели, чтобы с мышами бороться. У Вероники там преддипломная практика сейчас. Ее один из моих сослуживцев опросил сегодня предварительно. Она много еще чего рассказала, по мелочи, но это всё так, ерунда. Потянет только на смягчающие в суде, – он махнул рукой с досадой. – Эх, если бы она летом сразу к нам пришла!
– А, кстати, почему не пришла? – уточнил я. – Чем объяснила?
– Что не поняла сперва ничего, – рассказал Иван. – Потом начала догадываться, но сомневалась. Цушко хитрый. Чужими руками жар загребает. А сам похищенную социалистическую собственность на рынок в Брянск свозит.
– Наверняка, еще и запугал девчонку, – предположил я. – Ты поспрашивай у неё. Если он ее шантажировал подписью в том акте, это тоже как смягчающее можно использовать.
– Хорошо, поговорю.
– Короче, всё дело в акте, который завтра будет изыматься со всем остальным. Так?
– Так.
– Других компрометирующих ее документов нет? – уточнил я.
– Нет.
– Выемка где будет производиться? Что это, магазин? Склад?
– Торговая база.
– Может, сжечь её нафиг? – предложил я.
Иван посмотрел на меня, как на полоумного.
– Не, жечь нельзя, – ответил он. – Там же сторож.
– Хорошо. Сторожа жечь не будем, – рассмеялся я. – А если серьёзно, как далеко ты готов зайти, чтобы Веронике помочь?
Иван молчал и смотрел на меня каким-то непонятным взглядом. Я понял, что вишу на волоске. На дворе ведь семидесятые. Самый что ни на есть махровый социализм и люди, которые искренне верят в идеалы и светлое будущее. А тут я задаю непонятные вопросы. Я напрягся слегка, но потом решил, что, если что, все смогу списать на свой возраст и полученную ранее травму. Мол, неуравновешенный подросток, что с меня взять.
– Был однажды такой случай, – начал я, – читал где-то. Наблюдала милиция за одним спекулянтом. Схему аферы поняли, доказательств вагон собрали, выемку делали по всем правилам. Чтобы спекулянт никак не мог выкрутиться. А тот давай из себя Невинность разыгрывать, да я не я и хата не моя. Выемка была большая, материалов изъяли много. А везти не на чем. Спекулянт такой, смотрите, какой я честный: следствию помогаю, предложил операм своё авто, чтоб выемку до отдела довезти. А тем делать нечего, не на себе же тащить. Набили они коробки с документами спекулянту в машину под завязку. И тот повез. А на ближайшем светофоре из машины дымок повалил. Что-то там в машине, мол, неисправно было. Коротнуло. Полыхало так, что ничего спасти не удалось, ни авто, ни документы. Сам спекулянт еле выскочить успел, дверцу в машине заело.
– Когда, говоришь, этот случай был? – переспросил Иван.
– Да, не важно. Давно. Идея понятна? – спросил я, многозначительно глядя на него.
– Короче, – начал рассуждать Иван. – То, о чем ты говоришь, должностное преступление. Так поступать нельзя, неправильно это. Но с другой стороны, если ничего не сделать, то невиновного накажут, а настоящий преступник на свободе останется.
Он еще немного посидел молча, о чем-то раздумывая про себя. Я не вмешивался.
– Я попробую уговорить коллег отложить выемку хотя бы на неделю, – наконец решившись на что-то, сказал Иван. – Посмотрим, что можно сделать. Попытаться исправить ситуацию обязательно надо. Выйду из больницы, что-нибудь придумаю.
– Я тоже так думаю, – сказал я Ивану. – Такое спускать с рук этому Цушко никак нельзя. Да и Веронику очень жалко. Ей этот случай всю жизнь испортит.
Иван согласно закивал головой.
– Только смотри Пашка, никому ни слова, – внушительно насупившись, сказал он мне. – Чем меньше людей знают обо всем, тем лучше. Нельзя об этом рассказывать ни дома, ни в школе.
– Да я ж понимаю, не дурак, – ответил я ему, – от меня точно никто ничего не узнает. Тайны хранить умею.
Конец ознакомительного фрагмента.