Ревизор: возвращение в СССР 25
Шрифт:
– Всё. С кем живёшь? Как живёшь? Что ешь? Что пьёшь?
– Что за ерунда? А как он выглядел? – подумал я о Самедове.
– Да обычный, – пожал плечами Малина. – Ростом во, – показал он мне до уха.
– Русский?
– Кто ж его знает?
– Ну, не узбек?
– Не, русский, – уверенно ответил он.
– Что ж такое? Блин…
– Мы сначала у моего подъезда сидели. Потом к вашему перебрались. Этот Димас в твоего соседа сверху вцепился, но этот боров на удивление быстро поплыл, ничего такого ему сказать не успел. Уже хорошо поддатый вышел…
– В смысле, поплыл? Набрался? – напрягся я. – Это он меня сейчас опять зальёт? Блин!.. Димас, значит…
–
– Спасибо, дружище. С меня причитается.
– В расчёте! – ответил он и протянул мне руку. Мы попрощались, и он пошёл вниз по лестнице.
А я, несмотря на тревожные новости, решил навестить Игоря, соседа сверху. Очередной потоп мне сейчас совершенно ни к чему. Такой ремонт гробить нельзя!!!
***
Москва.
После того, как двое из соседей предупредили Григория об интересе Комитета к его персоне, его жизнь опять превратилась в детективный боевик, проснулось чутье на опасность. Он пытался понять, что вокруг него происходит, кто и в какую игру с ним играет. Противостояние Комитета и ГРУ уже стало притчей во языцех, но подполковник никогда не думал, что сам когда-нибудь окажется между молотом и наковальней. Тут главное, вовремя уйти из-под удара. А это можно сделать, только подключив начальство. А как его подключить, не подставив друзей? Стоит только ГРУ вступиться за своего сотрудника, как в КГБ поймут, что кто-то из тех, с кем они говорили, его предупредил… А если они говорили только с Николаем и Павлом? У обоих однозначно начнутся неприятности по комитетской линии… Так что уже несколько дней Григорий рассматривал варианты, как доложить начальству красиво и деликатно, не навлекая неприятности на своих друзей, но ничего не придумывалось.
Когда по дороге домой он, проверившись несколько раз, засёк топтуна, то, с одной стороны, был очень неприятно поражён: получается, дело-то уже приняло серьёзный оборот. А с другой стороны, обрадовался: вот он его шанс самому «узнать» о внимании к нему со стороны Комитета!
***
Глава 5
***
Москва.
Изменив привычный маршрут, Григорий петлял и навязывал сопровождению свой темп. За счет этой стратегии вычислил ещё одного сотрудника на противоположной стороне улицы, и выбрав между двумя топтунами того, кто помоложе, заманил его в подворотню. Спрятался за углом, дождался, когда он прибежит, потеряв его из виду, выскочил, специально грубо прижал к стене лицом, заломив руку.
– Ну что, давай, рассказывай, зачем за мной следил? Молчишь? Ну-ка проверю, что у тебя там в карманах!
Григорий прекрасно знал, где искать удостоверение, и ловко вытащил его из-за пазухи топтуна.
– Так, и кто ты у нас? – взял в руку протянутые корочки Григорий. – Ого! Младший лейтенант Комитета государственной безопасности СССР Кулаков Илья Степанович, – специально вслух прочёл он, после чего выпустил схваченного парня из захвата.
Тот развернулся к нему лицом, и молча потирал руку, болезненно морщась. Непонятно было, правда, больше ему было стыдно или больно.
Ну вот! – обрадовался Григорий. – Теперь есть, с чем идти к начальству.
– Ну, будь здоров, Илья Степанович, – вручил он Кулакову удостоверение. – Извиняй, подумал, бандиты какие меня преследуют… Зла мне желают. Думал, у тебя ножичек в кармане, а ты, оказывается, государев человек.
Обеспечив себе уважительную причину для снятия претензий в нападении на сотрудника, ушёл вглубь проходного двора. В полной уверенности, что спалившийся хвост не будет выхватывать
***
Москва. Лубянка.
Собираясь уже домой, зампред Вавилов с сожалением подумал, что воспользоваться информацией про козни Самедова для того, чтобы поближе познакомиться с Кожевниковым, скорее всего, не получится.
Если прийти к нему со всем этим, – размышлял зампред, – придётся объяснять, как стало об этом известно. Увы, Кожевников в силу своей должности имеет право задавать такие вопросы. И первое, что он заподозрит, так это что мы, в нарушение всех запретов, прослушивали его телефон. А за это можно и с работы вылететь… Чтобы отбрехаться от такого серьезного обвинения, придется засветить сотрудничество с Ивлевым. Либо что он у нас на прослушке. И то, и другое – откровенная подстава своего агента, поскольку Кожевников не обязан молчать… Такого кремлевского мастодонта попробуй еще к чему-нибудь обязать. А Ивлев – очень ценный агент на перспективу, его надо беречь. Это он думает, что если ничего не подписывал, то вольный человек, но уже давно увяз в наших делах настолько, что это уже не так.
И вообще, уж больно дело скользкое и деликатное. А Кожевников очень непростой человек. Вдруг ему не понравится, что об этом мутном деле с очень неприятными обвинениями в его адрес столько народу в курсе? И плевать, что его оговорили, и это всем понятно. Это как в анекдоте с пропавшими серебряными ложечками после визита гостей – ложечки уже и нашлись, а осадок все равно остался. Сначала люди обсуждают историю про оговор Кожевникова в приставании к девушке, а потом останется в голове только, что тот был замешан в какой-то мутной истории с приставаниями к девушке. И Кожевников, конечно, в курсе, о такой особенности человеческой памяти после того, как после скандала время проходит. Так что вместо того, чтобы улучшить с ним отношения и подружиться, можно и собственноручно на этом знакомстве крест поставить, и обзавестись противником. Нет, не стоит овчинка выделки…
Но собрать всю информацию по этой истории, всё-таки, надо. Кто знает, как она может в будущем пригодиться?
***
Поднялся выше этажом и позвонил в квартиру над нашей. По большому гамбургскому счёту, мне всё равно, как сосед проводит своё свободное время, хотел только убедиться, что моей квартире в этот раз ничего не угрожает. Но дверь мне никто не открыл. Позвонил ещё раз и замер, прислушиваясь, не шумит ли вода. Бывает, что в тишине из подъезда слышно, когда в квартире ванна наливается. Двери сейчас почти у всех стоят такие простенькие, что звукопроницаемость просто фантастическая.
Вроде, все было тихо, только слышно было работающий лифт. Но позвонил ещё раз, раз уж пришел. Напомнить, чтобы с водой аккуратнее обращался. И тут лифт открылся как раз на четвёртом этаже, и из него вышла соседка из трёхкомнатной квартиры на этой же площадке. Маленькая, плотненькая, улыбчивая, в пальто с норковым коричневым воротником и норковой высокой шапке в цвет. Я был шапочно знаком с этой семьёй, знал только, что их фамилия Лисенко, мы всегда вежливо здоровались и улыбались друг другу. Дети у них с мужем, таким же невысоким и плотным, как она, с лысиной на полголовы и в очках, были уже большие. Дочь старшеклассница и сын уже, видимо, студент, видел его регулярно с тубусом.