Ревизор: возвращение в СССР 25
Шрифт:
– В ресторане, я там подрабатывала, пока училась, в гардеробе стояла, иногда посуду мыла, короче, что скажут, то и делала…
– Понятно… А что за ресторан?
– «Арагви», может, знаете?
– На улице Горького? Конечно, знаю, – ответил я. – Сейчас там же работаете?
– Нет. Пришлось уволиться. Но он и на новом месте меня нашёл.
– Понятно… Вы написали в письме о довольно вольном его поведении. В какой обстановке это происходило? Как-то с трудом себе представляю, что человек посреди ресторана, на глазах у людей, позволил бы
– А вот представьте себе! – разозлилась она. – Взял и позволил!
– Да? Один раз?
– Неоднократно.
– А в каком он был состоянии?
– Нетрезвом, естественно.
– А, ну тогда, понятно. Так сколько раз это было? Что значит, неоднократно?
– Это значит, много раз, – остановилась она, подняла лицо кверху и всхлипнула. – Что вы меня мучаете? – плаксивым голосом спросила она. – Мне неприятно об этом вспоминать.
– Но если вы хотите наказать Кожевникова, вам придётся об этом рассказать. И предоставить свидетелей этих приставаний. Также нужно будет указать точные даты, когда это происходило.
– Где, в милиции? – испуганно посмотрела она на меня, перестав хныкать.
– Необязательно. Вы готовы выступить, например, перед членами Комиссии партийного контроля?
– Я не знаю, что это такое, но тоже боюсь, – замотала она отрицательно головой и опять начала всхлипывать. – И каких таких свидетелей? Никто ничего не подтвердит. Он – шишка!
– Значит, выступать вы не хотите… Свидетелей у вас нет и не будет. Так а как же вы хотите прекратить всё это?
– Хочу, но боюсь. Он мне неприятности обещал, – плаксивым голосом ответила она.
Мочало, начинаем сначала, – устало подумал я и взглянул на пританцовывающего от холода отца.
– Напишите статью про этого негодяя, – посмотрела она на меня несчастными глазами. – Вы же журналист?
Угу, спешу и падаю… Ни одного факта мне не дала.
– Написать-то я могу написать, но он выкрутится, если вы не готовы подтвердить всё это при необходимости. Скажет, не было такого и всё.
– А я подтвержу, – радостно закивала она. – Вы, главное, напишите. Кроме вас, меня некому защитить…
Она подошла совсем близко ко мне и заглянула мне прямо в глаза, захлопав длинными ресницами… Мне показалось, или она меня клеить пытается?
– Вы, я вижу, замёрзли совсем? – поспешил ответить я. – Давайте, мы вас проводим.
– Не надо… Я не пойду сейчас домой. К подруге зайду.
– Ну, хорошо. До свидания, – попрощался я с ней.
– Всего хорошего, – кивнул ей отец и мы разошлись с ней в разные стороны.
– Вот, она даёт! – усмехнулся я, когда мы с отцом отошли подальше. – Похоже, забылась деваха, что невинную девушку играет. Клеить меня пыталась. А кольцо на пальце, что я женат, ведь увидела, когда варежку снимал, доставая блокнот и ручку…
– Я думал, ты не обратишь на это внимание, – хохотнул отец.
– Тупанули мы, правда… – с сожалением сказал я, – надо было еще кого-то третьего взять, чтобы сфотографировал эту девушку, пока мы с ней разговаривали. Мало ли пригодится…
– Так за чем же дело стало? – удивился отец, – вон, эта коза еще на виду скачет! Давай пройдем за ней аккуратно, а как куда забежит в дом, залезем в соседний дом, да с лестничной площадки попытаемся ее найти в одной из комнат да сфотографировать… У тебя же эта штуковина для такого, как раз, и создана, верно?
– Идея хорошая, но у всех сейчас шторы, – вспомнив свою недавнюю провалившуюся попытку наделать фотографий своей прежней семьи в домашней обстановке, ответил я, – а вот если обождать, когда она вернется домой оттуда, куда убежала… То можно сфотографировать, когда к подъезду подходить будет.
– Ну так! – радостно сказал Тарас.
– Но это уже я сам, ты не по погоде оделся. Заколеешь и заболеешь. Спасибо, отец, очень помог, но теперь езжай домой. Дальше я сам.
***
Москва.
Блин! – думала Наташка, бросившись со всех ног к подруге. – Блин! Всё совсем не так, как Рашид говорил. И приехал этот журналист не один, а с фотографом, и защищать меня со всех ног не бросился, и вообще, какой-то он непрошибаемый, о таких вещах так равнодушно расспрашивает… И с чего Рашид взял, что он бросится ради меня амбразуру грудью закрывать? Я к нему чуть грудью не прижалась, а он как каменный… Неужто я постарела и уже не так привлекательна?
Привычно матернулась, чуть не упав на раскатанном пацанами льду. Мысли диким табуном лезли в голову. И денег так хочется, пятьсот рублей! И лезть в это дело дальше страшно… И аванс уже потратила. Такие красивые финские сапожки на осень у знакомого спекулянта взяла… Ох, не зря Танька отговаривала её от этой аферы! Ох, не зря! У неё нюх на всякие неприятности…
***
Москва. Квартира Эль Хажж.
Диана вернулась домой уставшая и раздраженная. Который день подряд Мария Юрьевна возит её к этому старому взломщику вместо того, чтобы ездить на стрельбы. Хотя, надо признать, Иван Андреевич много чего интересного за эти дни ей показал и рассказал.
Диана не сразу обратила внимание, что муж не в настроении. И только перекусив, она заметила его хмурый взгляд.
– Что-то случилось? – спросила она его, но он отрицательно покачал головой, ничего не ответив. На него это было непохоже. – Я же вижу! – настойчиво проговорила она. – Что случилось?
– Ничего, – ответил Фирдаус, и вышел с кухни, оставив Диану в полном недоумении.
***
Уговорил-таки отца, он ушел, поскольку понимал, что я прав, а я начал искать место для засады. Дом напротив мне не подходил, сверху вниз вряд ли хорошее фото выйдет. Только если повезет, и девушка голову подымет. Зато неподалеку от подъезда нашел трансформаторную будку в окружении высоких кустов. Густой снег засыпал их ветви, а детвора не успела еще стряхнуть. Отличное место для засады, учитывая, что двор почти погружен во тьму…