Революционерам. Антология позднего Троцкого

«Реакционные эпохи, как наша, не только разлагают и ослабляют рабочий класс, изолируя его авангард, но и снижают общий идеологический уровень движения, отбрасывая политическую мысль назад, к давно уже пройденным этапам. Задача авангарда в этих условиях состоит, прежде всего, в том, чтобы не дать увлечь себя общим попятным потоком, – надо плыть против течения». Эти строки, написанные Л.Д. Троцким в 1937 году, как нельзя больше подходят и к современной российской действительности, к оценке состояния той части общества, которая идентифицирует себя как «левый фланг». Временное (как мы искренне считаем) торжество либеральных идей и глобального капитализма на рубеже 80-х и 90-х годов прошлого века, связанное с распадом СССР, породило масштабный кризис в мировом левом и коммунистическом движении. В особенности в России этот кризис выражается в том, что идеи борьбы за социальную справедливость нередко эксплуатируются националистическими, шовинистическими и полуфашистскими движениями, не брезгующими и псевдокоммунистической риторикой. Вместе с тем мы глубоко убеждены, что т.н. «кризис социализма» связан не с ущербностью

социалистических идей, а с ущербностью, политическим и нравственным перерождением их формальных носителей – партократов бывшего СССР и стран Восточной Европы. Все сказанное выше актуализирует изучение мирового наследия марксистской мысли ХХ века. Представляемый российскому читателю сборник работ Л.Д.Троцкого, никогда ранее не издававшихся в России, позволит познакомить читателя с размышлениями автора о судьбах победоносной народной революции 1917 года, устоявшей под натиском внешних и внутренних врагов, но преданной изнутри силами, формально выступавшими от имени этой революции, сохранявшими до поры до времени ее символику и коммунистическую фразеологию.

Как указывал ранее многолетний исследователь идейно-политического наследия Л.Д. Троцкого В.З. Роговин, для современного читателя будет представлять немалую сложность «столкновение с непререкаемостью коммунистических убеждений автора «Преданной революции». Трагический опыт дважды (в 1937 и 1991 годах. – Cост.) преданного социализма пошатнул уверенность многих в осуществимости коммунистических идей. Хотя, строго говоря, этот опыт поставил под вопрос не сами эти идеи, их подлинный смысл, а средства, методы, пути их реализации. Но в обыденном сознании – и это психологически понятно – недоверие к средствам легко перемещается на цели. Чтобы противостоять этому сдвигу, не столько стихийному, сколько умело и настойчиво провоцируемому, необходимо воссоздать историю и самих коммунистических идей, и попыток их воплощения».

Публикуемые ниже работы Троцкого были написаны им в эмиграции, когда он, анализируя успехи и поражения социалистического строительства, реконструировал и развивал марксистскую концепцию социализма, уделяя основное внимание тем специфическим реалиям и особенностям развития советского общества после 1917 года, которые не были предвидены марксистскими теоретиками и творцами Октябрьской революции.

Троцкий, по словам В.З. Роговина, подчеркивал, что к марксистской теории нельзя относиться фетишистски, она «не есть вексель, который можно в любой момент предъявить действительности ко взысканию» 1 . Если новый исторический опыт обнаружил ошибки и пробелы теории, то ее следует пересмотреть, исправить ошибки и восполнить пробелы. Только на этом пути можно понять причины возникновения разительных противоречий между марксистской доктриной и советской действительностью 2 .

В настоящем сборнике мы представили те работы Троцкого, в которых он анализировал 1) философскую, политическую и морально-этическую сущность большевизма и сталинизма, как двух антагонистических течений; 2) противоречивую природу Советского Союза как «рабочего государства», созданного на базисе планового хозяйства и национализированной экономики, сохранившего в социально-политической надстройке буржуазные принципы распределения, и социальное неравенство, которые не только не уменьшились со временем, но приумножались паразитической бюрократией, узурпировавшей власть в СССР; 3) опыт европейского революционного движения после 1917 года, прежде всего на примере революционной Испании, который позволил конкретизировать теорию «перманентной революции» и выдвинуть на повестку дня «Переходную программу» для революционного пролетариата эпохи империализма. («Агония капитализма и задачи IV Интернационала»); 4) Вторую мировую войну как порождение глобального кризиса капитализма, роль революционного пролетариата и предательскую роль кремлевской бюрократии, лавирующей между империалистическими группировками и примкнувшей к гитлеровской Германии в 1939 году.

Размышляя над процессами социального расслоения в большевистской партии, политического и нравственного перерождения ее верхушки, Троцкий подчеркивал, что любая политическая организация не является единственным «демиургом» исторического процесса. «Овладев государством, партия получает, правда, возможность с недоступной ей ранее силой воздействовать на развитие общества; но зато и сама она подвергается удесятеренному воздействию со стороны всех других его элементов. Прямыми ударами враждебных сил она может быть отброшена от власти. При более затяжных темпах развития она может, удержав власть, внутренне переродиться». Полемизируя как с либералами, так и с левосектантскими догматиками, искавшими в «гниении сталинской бюрократии уничтожающий довод против большевизма», Троцкий указывал на непонимание ими диалектики исторического процесса и подчеркивал, что именно большевики и дали конкретный анализ причин перерождения партийной верхушки в СССР.

«Вывод, к которому они пришли, – заключает Троцкий, – гласит: конечно, сталинизм «вырос» из большевизма, но вырос не логически, а диалектически: не в порядке революционного утверждения, а в порядке термидорианского (добавим, и контрреволюционного. – Сост.) отрицания. Это совсем не одно и то же». Этот тезис подтверждается не только политической, но и морально-нравственной противоположностью революционного большевизма и сталинизма (работа «Их мораль и наша»).

Значительная часть статей сборника посвящена анализу Троцким природы Советского Союза. Часть работ, вошедших в раздел I, написаны в середине 30-х годов и явились базисом для написания его фундаментального труда «Преданная революция». Другая часть, включенная в раздел V, написана на рубеже 30-х и 40-х годов и связана с вовлечением Советского Союза в орбиту гитлеровской Германии, экспансией в Прибалтику, Польшу и Финляндию, и вновь возникшей дискуссией о природе СССР в рядах единомышленников Троцкого в Социалистической рабочей партии США. Необходимо подчеркнуть, что в течение всей жизни Троцкий, несмотря на непримиримую критику сталинизма, неуклонно защищал социалистические основы СССР в виде плановой экономики и национализированной собственности. Вводя термин «деформированное рабочее государство», он указывал на существенную разницу между СССР (даже при его бюрократическом перерождении) и буржуазным государством. «Пролетарская революция, – писал он, – не только освобождает производительные силы из пут частной собственности, но и передает их в непосредственное распоряжение порожденному ею же государству. В то время как буржуазное государство после революции ограничивается полицейской ролью, предоставляя рынок своим собственным законам, рабочее государство выступает в прямой роли хозяина-организатора…. В отличие от капитализма социализм строится не автоматически, а сознательно. Продвижение к социализму неотделимо от государственной власти, которая хочет социализма или вынуждена его хотеть». По аналогии с Великой французской революции, знавшей периоды подъема, упадка, реставрации монархии и бонапартистской диктатуры, Троцкий вводит понятия «термидор» и «бонапартизм» применительно к периоду упадка русской революции. Сталинская фракция в СССР, по мнению Троцкого, имеет немалое сходство с термидорианской буржуазией Франции, изначально состоявшей из «поправевших якобинцев». Обе вынуждены паразитировать на социально-экономическом базисе революции, лавируя между различными общественными группами, использовать для собственного обогащения режим личной диктатуры.

Рассматривая судьбу СССР в контексте глобальных противоречий капитализма, Троцкий показывал, что межимпериалистические противоречия обусловливают парадоксальное положение бюрократической верхушки в СССР, вынужденной, несмотря на многочисленные уступки капитализму, защищать источник своего паразитирования – национализированную собственность и плановое хозяйство в СССР. «В историческом масштабе, – писал он, – борьба за господство идет не между пролетариатом и бюрократией, а между пролетариатом и мировой буржуазией. Бюрократия только передаточный механизм этой борьбы. Борьба не закончена. Несмотря на все усилия московской клики доказать свою консервативную надежность (контрреволюционная политика Сталина в Испании!), мировой империализм не доверяет Сталину… и готов, при первом благоприятном случае, свергнуть его. Буржуазии, фашистской, как и демократической, мало отдельных контрреволюционных подвигов Сталина, ей нужна законченная контрреволюция в отношениях собственности и открытие русского рынка. Пока этого нет, она считает советское государство враждебным ей. И она права».

Но из всего анализа Троцкого вытекает, что, несмотря на такую двойственность кремлевской бюрократии, ее собственные интересы прямо противоположны интересам угнетенных слоев общества в СССР и других странах, в связи с чем борьба бюрократии против революции все более напоминает классовый характер, в том числе на международной арене. Наиболее демонстративно это показано Троцким в статьях, посвященных Испанской революции. Анализируя одним из первых в мире динамику революционного процесса в Испании, Троцкий акцентировал внимание на параллелях между русской и испанской революциями, прежде всего на контрреволюционности национальной буржуазии, ее рабской зависимости от феодальной аристократии, церкви и мирового капитала. Во главу успеха революции в Испании Троцкий ставил самостоятельность пролетарской партии:

«Надо оторваться – резко, решительно, смело – от пуповины буржуазного общественного мнения. Надо оторваться от мелкобуржуазных партий, включая и синдикалистских вождей. Надо продумать положение до конца. Надо спуститься в массы, в самые глубокие и угнетенные низы. Надо неразрывно связать с ними свою судьбу. Надо научить их создавать свои собственные боевые организации – Советы – в противовес буржуазному государству».

Отмечая, что в противоборстве с Франко руководители «Народного фронта» в обмен на московское оружие были вынуждены принять угодные Сталину «правила игры», т. е. «притормозить» революционный радикализм масс и «вести себя корректно» в отношении тогдашних союзников СССР, Франции и Великобритании, Троцкий констатировал: «Иностранные покровители бывали обыкновенно у контрреволюции. Нужно ли напоминать опыт интервенции французских, английских, американских, японских и иных войск против Советов? Пролетариат России победил внутреннюю реакцию и иностранных интервентов без военной поддержки извне. Революции побеждают, прежде всего, при помощи смелой социальной программы, которая дает массам возможность овладеть оружием, имеющимся на их территории, и разложить армию врага». Отсутствие политических сил, способных не на словах, а на деле воплотить социальную программу революции и создать «рабоче-крестьянское правительство», обусловило, по мнению Троцкого, трагический конец революции в Испании.

Поражение Испанской революции окончательно убедило Троцкого в необходимости строительства нового – IV Интернационала, стратегия которого будет основана на иных программных принципах, нежели стратегия II и III Интернационалов, а именно, подготовке пролетариата и его авангарда к осуществлению задач социалистической революции в условиях обострения глобальных противоречий капитализма. Задача состоит в том, писал Троцкий, «чтобы преодолеть противоречие между зрелостью объективных условий для революции и незрелостью пролетариата и его авангарда». Новую программу Троцкий назвал «Переходной программой», противопоставляя ее традиционной стратегии «классической социал-демократии», которая в условиях прогрессивного капитализма разделяла свои задачи на «программу-минимум» (реформы в рамках буржуазного общества) и «программу-максимум», «которая обещала в неопределенном будущем замену капитализма социализмом».