Революция муравьев
Шрифт:
Две армии противостоят друг другу, как пара огромных взбешенных подраненных животных. Пока все еще тихо. Все знают, что впереди большой рукопашный бой.
Двести двадцать тысяч против неполных пятидесяти – да, схватка будет жестокой.
Один из федеральных муравьев поднимает усик. Запах брошен.
– В атаку!
И вскоре рев боевых запахов поднимается над тысячами поднятых усиков.
Революционеры глубоко вонзают когти в землю, чтобы противостоять натиску.
Сотни федеральных полчищ несутся прямо на них. Всадники скачут
Армии сталкиваются.
Удар. Мандибулы первой федеральной линии скрещиваются с мандибулами первой революционной.
После этого мощного черного поцелуя полчища обеих армий расползаются по флангам, словно ширя гробовую улыбку. Обнаженные мандибулы продвигаются в чаще лапок, перерубая колени. Вихрь федеральных полчищ прорывается сквозь революционную оборону.
Двадцать самых сильных революционеров размахивают горящей веткой, держа кавалерию на дистанции. Оружие вселяет ужас в ближайших врагов, но не может компенсировать их численное превосходство. Тем более что всадники, видимо, были предупреждены и ждали, что путешествующий по лесу огонь появится на поле сражения: они быстро приходят в себя и просто минуют стороной пламенеющие факелы.
Рукопашная кипит. Стреляют. Вьют. Кусаются. Выделяют угрожающие запахи. Стискивают друг друга в объятиях, пока не захрустит под клещами челюстей неприятельский панцирь. Лохмотья расколотого хитина обнажают нежную плоть. Режут. Оглушают. Плюют друг в друга запахи, полные непристойностей. Делают подножки. Надсаживают усики. Отрезают шеи. Выкалывают глаза. Ломают мандибулы. Отрывают губы.
Смертельная ярость достигла предела, кое-кто уже, опьянев от убийств, рубит подряд и своих, и чужих.
Безголовые тела бегут по полю сражения, усиливая общую сумятицу. Головы без тела, подпрыгивая, катятся по земле, понимая наконец весь ужас массовой резни. Но никто их не слушает.
У взобравшегося на пригорок и прицелившегося брюшком 15-го кислота бьет ключом, пулеметными очередями. Зад его дымится. Опустошив брюшко, он бросается на таран, выставив вперед колючую макушку черепа. 5-й, стоя на четырех лапках, раздает оплеухи передними, как двумя хлыстами с крючками когтей на концах. Совершенно разбушевавшийся 8-й хватает неприятельский труп и вращает над головой, прежде чем зашвырнуть его изо всех сил в гущу кавалерии. Он думает, что катапульта однажды сделает подобного рода подвиг обычным делом. Он собирается повторить его, но несколько неприятелей уже окружили его и располосовывают ему панцирь.
Муравьи прячутся в углублениях в земле, чтобы удобнее было застать врага врасплох. Бегают по кругу вокруг травинок, чтобы вымотать противника. 14-й пытается вступить с неприятелем в переговоры, безуспешно. 16-й облеплен врагами и, несмотря на великолепно работающий орган Джонстона, теряет ориентацию. 9-й собирается в комок, катится на группу противников и сбивает их с ног. Остается лишь отрезать им усики, пока они не пришли в себя. Муравей без усиков драться не может.
Но наступающие идут сплошной волной.
Принцесса 103-я ошеломлена тем, что члены одной семьи могут так беспощадно истреблять друг друга. Союзники или противники, но на этом, уже траурном поле боя они ведь прежде всего родичи.
Однако надо побеждать.
103-я делает знак своим двенадцати разведчикам подойти к ней и объясняет им смысл своего плана. Отряд немедленно протискивается в самую гущу их сторонников и под защитой стены их тел роет туннель. Трое из разведчиков держат горящий уголь в каменной плошке. Чтобы покинуть поле сражения, тринадцать разведчиков долго роют землю прямо перед собой. Огонь придает им сил. Они определяют свое местонахождение при помощи органов, чувствительных к земным магнитным полям. Направление – Бел-о-кан.
Почва над ними ходит ходуном от ударов схватки. Они роют изо всех сил своих мандибул подземный ход. Огонь вдруг слабеет, они останавливаются и вращают усиками, чтобы создать для него спасительное дуновение воздуха.
Наконец начинается рыхлая земля. Они разрывают ее и выходят в коридор. Они в Бел-о-кане. Муравьи быстро бегут вверх по этажам. Конечно, видя их, несколько рабочих спрашивают себя, что здесь делают эти муравьи, но рабочие – не солдаты, они не должны обеспечивать безопасность города, и вмешиваться они не решаются.
Архитектура города сильно изменилась, с тех пор как 103-я здесь не была. Бел-о-кан стал обширной метрополией, где суетится очень много народу. Сомнения на мгновение одолевают принцессу. Не совершает ли она непоправимое?
Но она вспоминает о своих сподвижниках по пропальцевской Революции, гибнущих сейчас наверху, и понимает, что выбора у нее нет.
Она поднимает сухой листок, подносит его к огню и дожидается, пока тот затлеет. Муравьи касаются веточками пламени, мандибулами соединяют их в пучок. Вскоре пожар разрастается. Пламя быстро перекидывается на веточки, устилающие купол. Начинается паника. Рабочие бросаются в ясли, чтобы спасти расплод.
Надо срочно уходить, пока огонь не отрезал пути к отступлению. Выходы уже забиты рабочими. Отряд революционеров устремляется к нижним этажам и выходит обратно по прорытому ими самими туннелю. Вверху они слышат топот лапок.
Принцесса приподнимается и, держа голову наподобие перископа над уровнем земли, оценивает ситуацию. Федералы убегают с поля боя тушить пожар.
103-я поворачивает голову. Пожар охватил всю верхушку города. Едкий дым, полный запаха горелого дерева, муравьиной кислоты и расплавленного хитина, плывет над округой.
Рабочие уже эвакуируют яйца через запасные выходы. Бел-о-канцы отчаянно пытаются заливать пламя струями слабой кислоты. 103-я выбирается из-под земли и приказывает своему войску, во всяком случае, тому, что от него осталось, ждать. Огонь воюет вместо них.
Принцесса смотрит на горящий Бел-о-кан. Она знает, что пропальцевская Революция только начинается. Непреклонностью мандибул и жаром огня принцесса 103-я заставит всех подчиниться Революции.
141. В ПЛАМЕНИ ИДЕАЛОВ