Революция сознания. Трансатлантический диалог

Гроф Станислав

То же самое происходит с духовными учениями, но в гораздо более крупном масштабе. Сообщение передается не просто от одного человека к другому, но от одного поколения к другому, от одной культуры к другой, и часто переводится с одного языка на другой. Всякий раз какие-то частицы теряются, какие-то добавляются, и доходящая до нас версия может иметь уже лишь самое отдаленное сходство с оригинальным учением. Я называю этот процесс «разложением истины». Именно по этой причине великие духовные традиции так сильно отличаются друг от друга, несмотря на то, что начинались они с очень сходных переживаний. Мы должны вновь искать эту их общую сердцевину и не беспокоиться

о различиях.

Поэтому важно не просто пытаться воскрешать древние духовные традиции. В этом случае мы неизбежно воскресим искаженную версию оригинала. Наша задача — вновь добраться до самих истоков, до живого источника, проистекающего из личного опыта, а не из доктрины или догмы, и пережить этот опыт в своей собственной жизни.

Ласло: Мистические традиции присутствовали уже в досократовских греческих школах, хотя их прозрения еще не были сформулированы на языке, подходящем для общественного распространения. К тому времени, когда появились формулировки, они уже представляли собой компромисс, который общество было способно потреблять. Сущность учений узнают не из книг и не от других людей, ее проживают. Неудивительно, что в дошедших до нас традициях мы получаем не живой дух, а одни сухие кости.

Гроф: Сегодня нам нужно больше духовности, а не больше религии. Организованные религии в их нынешней форме являются частью проблемы, а не ее решения. Во многих частях света основным источником насилия служат религиозные конфликты.

Рассел: Мы должны помнить, что организованная религия не отражает просветленного состояния сознания. Ее цели могут быть похвальны, но люди, которые ее проповедуют или защищают, обычно так же непросветленны, как и все остальные. Как ни печально, но они зачастую представляют собой еще одно проявление болезни общества.

Все это вновь приводит нас к вопросу об автоцентризме. Как таковой, на биологическом уровне он вполне оправдан, мы должны быть автоцентричны, чтобы заботиться о своем питании и уберечься от вреда. Для нашего физического выживания некий базовый уровень автоцентризма необходим. Но мы придерживаемся того же ориентированного на самих себя модуса мышления и в тех сферах, в которых он совершенно несостоятелен. Можно сказать, что мы забываем при этом, в чем же на самом деле состоят наши интересы.

В конечном счете все хотят быть в ладу с собой, чувствовать себя хорошо. Общество говорит нам, что мы получаем это внутреннее переживание благодаря своим действиям и своим переживаниям во внешнем мире. Такая установка ведет к внутреннему автоцентризму. Мы думаем: что я могу взять себе, что я могу сделать, чтобы быть счастливым, каким видят меня другие, какую систему убеждений мне взять на вооружение?

Такая установка не только во многом определяет наш материализм. Он же служит причиной того, что мы попадаем в плен религии. Каждый вправе верить, что то или иное учение спасет его, что если он будет следовать тому или иному пути, ему будет хорошо. А затем мы очень привязываемся к своему конкретному верованию и делаем все, чтобы защитить выбранный нами путь. Так религия очень легко в конечном счете становится автоцентричной. И в этом есть некая ирония, поскольку первоначально религия ставила целью именно освобождение людей от их автоцентризма.

Ласло: Религия — также общественное явление,

связанное с коллективной самоидентификаций. Мы нуждаемся в принадлежности к сообществу, к социальной, культурной или религиозной группе или конгрегации. Эта потребность удовлетворяется в наши дни иначе, чем в средние века, когда религиозная конгрегация была основным сообществом, к которому мог принадлежать человек, по крайней мере в Европе. Теперь у нас есть национальные и региональные сообщества, а внутри них — самые разные уровни, вплоть до квартальных этнических обществ. Принадлежность к религиозной группе или конгрегации обеспечивает ощущение идентичности только ограниченному количеству людей. И уж совсем мало общего такая принадлежность имеет с обретением доступа к некой конечной истине. Как правило, пропагандируемые в этих сообществах доктрины лишь проводят границу между членами группы и всеми остальными — обычными верующими и «еретиками».

Гроф: Как правило, роль организованной религии сводится к тому, что она объединяет людей в группу, фокусируясь на конкретных архетипических фигурах и темах и декларируя их уникальность. Это обычно ставит группу в ситуацию конфликта с другими группами, избравшими иные формы представления божественного и общения с ним — христиане против евреев, индусы против мусульман, сикхи против индусов и т. д. Зачастую организованная религия не очень успешно справляется даже с задачей сплочения своих собственных последователей, в своем собственном шатре. Ярким примером этому явилось христианство, внутри которого вспыхнула ожесточенная борьба между католиками и протестантами, приведшая ко многим кровопролитиям и страданиям.

Совсем иная ситуация с духовными переживаниями. Они обеспечивают непосредственный доступ к священным измерениям существования, открывают единство, лежащее в основе кажущегося столь разделенным мира, божественную природу мироздания и нашу собственную божественность. Они уводят нас за пределы сектантского шовинизма организованной религии и ведут к универсальному, всеобъемлющему и объединяющему видению реальности и человечества. Организованные религии в их нынешней форме зачастую порождают раздоры и способствуют усугублению глобального кризиса. Но религия, основанная на подлинной мистической перспективе, могла бы по-настоящему изменить мир.

Ласло: Несколько дней назад, во время симпозиума, проводившегося в Берлине Университетом международного мира, Далай-лама сказал мне: «Никогда не пытайтесь обращать людей в какую бы то ни было религию». Сам он не пытается склонить кого-либо к тибетскому буддизму. Подлинной целью является не обращение в свою веру, подлинная цель — это дух, лежащий в основе религии и выражающийся в любви, солидарности, сострадании. Он дал мне совет никогда не питать ожиданий, что какая-то одна религия даст ответы на все вопросы. Главное — это дух религии, а не слово доктрины.

Бывает, что прозрение воплощается в жизнь. Например, основатели Ауровилля, экспериментальной духовной общины в Индии, приняли решение, что в общине не должно быть никакой религии. Вам говорят там прямым текстом, что религиозных доктрин, так же как и религиозных обрядов, следует избегать. Община существует лишь для глубокой духовности в повседневной жизни, для усиленной индивидуальной и коллективной медитации. По словам Шри Ауробиндо, когда религия становится институализированной, она разделяет в большей степени, нежели объединяет.