Революгеддон. Сказка для младших офисных сотрудников
Шрифт:
– Я вспомнил, вспомнил, Повелитель, - у Новикова словно началось просветление. Там, за этими елками похоронены разные известные люди.
– Так, предположим... А вон там что? Я чувствую тут много мёртвых в земле, - показал Бэл в сторону Кремлевской стены.
– Это братские могилы бойцов, которые погибли во время революции, Повелитель, - сказал Гамигин,
– Бойцы? Революционеры? Значит, храбрые были люди. Это мне нравится. Сколько их, Гамигин?
– Три-четыре сотни, Повелитель.
– Отлично! Я верну их к жизни, и они станут моей гвардией!
– Да, но есть одна проблема,
– Что ещё?
– Если мы вернём их души, то они не будут Вам подчиняться. Они поверят лишь тому, кто начал революцию, в которой они погибли, тому кто вёл их в бой.
– Кому же?
– Владимиру Ильичу Ленину, - нервно выдохнул Новиков.
– Он прав, Повелитель. Это был их великий вождь.
– Но ведь я в его теле, ха-ха! Я и есть Ленин!
– Голос у Вас очень хриплый, и ещё Ленин, он немного картавил, - вспомнил Новиков.
– А вот так лучше? Ха-ха-ха, товалищи! Новая Октябльская Социалистическая Леволюция не за голами!
– Так лучше, - согласился Новиков.
– Итак, товалищи! Нам нужно сфолмиловать боеспособный отляд, котолый за одну ночь, максимум одну ночь и следующий день захватит все ключевые позиции в этом голоде! Телефон, телеглаф...
– И мобильную связь, - подсказал Гамигин.
– И мобильную связь! За лаботу! Гамигин, начинай!
Пони поскакал к ближайшей могиле и цокнул копытом. Из-под него выскочили искры и рассыпались в воздухе голубовато-рыжим огнем. Тут же земля в этом месте зашевелилась, заколыхалась, оттуда показалась костяная рука скелета, потом еще одна. Гамигин перемещался по площади и везде, у края каждой могилы, проделывал тот же самый трюк.
Скоро уже вся площадь была полна скелетами. Луна освещала их безглазые черепа, их белесые кости. Они вставали и строились, сами, без команды, в шеренги и ряды, и у каждого отряда был свой командир. Гамигин подошел к Бэлу, и тот зашептался с ним.
– Сколько их?
– Триста, Повелитель. Мало, конечно, но те из них, которые убьют человека и попробуют его плоть, превратят этого человека в такого же как они живого мертвеца. Так мы обратим весь город в наших слуг.
– Отлично, Гамигин. Но мне не нравятся, как они выглядят. Посмотри на их лохмотья. Моя армия должна быть хорошо одета и обута. У неё должны быть оружие, знамена, барабаны. Где всё это взять?
– Осмелюсь, доложить, Повелитель, - зашептал Новиков, который старался быть ближе к Бэлу и Гамигину, потому что лес скелетов вокруг пугал его ещё больше, - Осмелюсь доложить, что вон там - Исторический музей.
– Вы можете найти там всю необходимую одежду и оружие.
– Отлично! Теперь моя гвардия не будет ни в чём нуждаться!
– провозгласил Король Востока.
– Красная гвардия, - подсказал Новиков.
– Вот именно, моя Красная гвардия сокрушит Москву!
– А почему собственно Москву?
– задумался Гамигин.
– Ведь революция в здешних местах в 1917 году в Петрограде, то есть в нынешнем Петербурге началась...
– Ну, и что теперь? В Петербург твой переться?
– разозлился Бэл.
– Нет уж, начнём здесь, раз мы здесь оказались. Вперёд!
Глава 6. Второе октябрьское восстание
Через
Пошёл первый в этом году снег. Крошечные, лебяжьи хлопья, которые не могли создать прочный покров, падали на землю и таяли, но упав на кости скелетов, и дырки глазниц, так и оставались там, превращаясь в иней.
Бэл вышел на середину площади, заложив руки за спину и стал расхаживать туда и сюда.
– Мои гвалдейцы! Именно вы осуществили Октябльскую Леволюцию. Вы погибли за плавое дело! Но поганые капиталисты не длемали! Ваши гелоические подвиги напрасны! Посмотлите воклуг! На эти дологие магазины! На эти припалкованные лоскошные машины! Капитализм победил!
Скелеты озирались и с презрением оглядывали всё вокруг.
– И тогда я лешил велнуться! Чтобы сделать новую Леволюцию! И навсегда, слышите, навсегда похолонить капитализм! Я, ваш вождь, снова с Вами!
– Да! Да!
– кричали скелеты, и эхо прокатывалось по площади.
– Мои испытанные бойцы, готовы ли вы пойти за мной?
– Да! Да!
– Готовы ли вы снова отбить у булжуев Москву!
– Да! Да! Бей буржуев! Веди нас, Владимир Ильич!
– Тогда вперёд, за мной!
Лейтенант ОМОНа Смирнов стоял со своими бойцами в плотном оцеплении, перекрыв узкий переулок на одном из центральных бульваров. У него был бинокль и мегафон. Слева, у его бокового кармана, болталась рация, которая то трещала, то что-то командовала, то снова трещала.
Первые, красноватые лучи солнца начинали залетать на блестящие вороные каски и весело по ним прыгать. Лейтенант зевнул. Кто же в такую рань проводит шествия? Они что там, эти митингующие, совсем спятили? Смирнов вспоминал ещё тёплую и родную кровать с тёплой и родной женой.
Его подняли по тревоги, как и многих таких же как он полицейских. Ночью по телевизору показали экстренный выпуск новостей. Полицейское руководство лишилось сна, когда отовсюду стали поступать тревожные сводки о каких-то толпах ряженых в центре Москвы, которые якобы даже пытаются захватывать здания.
'Ха, как бы ни так! Ничего у них не выйдет! Разбегутся, как тараканы, как только нарвутся на хоть один наш хорошо вооруженный отряд ОМОНа' - думал Смирнов и снова зевнул.
Он посмотрел на свой взвод: стена квадратных металлических щитов, суровые лица за стеклянными забралами, блестящие каски, в руках - резиновые дубинки. Когда-то давно, ещё в детской энциклопедии, лейтенант читал про римских легионеров, про их дисциплину и мужество, про то, как иногда об их небольшие, но сплоченные отряды разбивались одна за другой волны варваров. Он всегда думал, что его бойцы - это продолжатели дела легионеров. Противостоять хаосу и беспорядку, иногда даже в меньшинстве - вот их великая задача!