Рэй!

Вишневский Сергей Викторович

Несколько секунд царила тишина, во время которой слышался глубокое дыхание преступника.

— Видишь, какое у него облегчение? — донеслось через закрытую дверь. — А я говорил, что ему понравится!

Глава 20

— Ы-ы-ы-ы-ыа-а-а-а-а-а!

— Точно переведусь, — тихо проворчал мужчина в форме городской стражи, вздрогнув от очередного вопля из пыточной.

— Хочешь — вали, — хмыкнул полный охранник, что стоял возле двери с другой стороны и флегматично закидывающий

в рот орешки. — По мне, так самое то. По городу бродить не надо. Сухо, тепло…

— А эти вопли тебя не смущают? Я всякого повидал, но чтобы так орали…

— А-А-а-а-а-а… суки-и-и-и-и… — снова раздался истошный крик.

— А что орут? Ну, орут и орут, — пожал плечами толстяк. — По мне уж лучше крики эти слушать, чем на башне часовой в дождь стоять. А убирать после магов… ну, кровь с дерьмом. Что тут такого?

— Не по божски это… — сморщился первый. — Не по человечески. Так людей пытать и резать, что потом даже потолки оттирать…

— Знаешь, Расл, ты меня со своим святым писанием и самим Гердосом задолбал уже конкретно, — вздохнул здоровяк и закинул очередной орешек в рот, совершенно игнорируя пылкий взгляд напарника, поклонявшийся светлому богу. — Ты на меня так не гляди. Я против Гердоса и светлого верования ничего не имею. Только вот твоя набожность по поводу и без — поперек горла встала.

— Я тебе…

— Расл, эта тварь людей считай полгода по подворотням резала. Резала и жрала. Ты сам прекрасно знаешь, что он женщин в основном на лоскуты резал. Тех, кто ответить ему не могут. И что теперь? Ты хочешь, чтобы ему все с рук сошло?

— Я не предлагал его отпустить. Я говорю, что так мучать — это слишком…

— А по мне нет, — пожал плечами толстяк. — По мне — пусть подольше протянет и на шкуре своей все испытает. Все, что творил… а может и сверху горку ему в чашу насыплют.

— Злой ты, — посмурнел Расл.

— Я не злой. Просто… Иной раз думаю, почему светлые терпят темных, а темные терпят светлых богов? Может потому, что они без друг друга не могут? Как тьма будет своих зарвавшихся карать? Светом. А свет? Тьмой.

— Ересь несешь, — недовольно проворчал первый охранник. — Нежели так пытать — пусть лучше в темнице сидят на голодном пайке.

— Только там темно… темно и тихо… как в гробу, — толстяк закинул в рот орешек и выразительно взглянул на напарника. — Чем не наказание тьмой? И не понятно где лучше. Тут, на столе у этих магов помереть или до конца жизни во тьме сидеть.

Расл насупился, но ответить ему было нечего, а второй охранник тем временем продолжил:

— А тут и не для удовольствия или силы ради. Тут же для дела людей режут.

— Это что за дело такое, что людей надо на лоскуты резать? — недовольно проворчал первый.

— Так целительство, — хмыкнул толстяк и заметив как округлились глаза его напарника, пояснил: — А ты не знал?

— Нет. А как же…

— А вот так. Маг этот парнишку учит. Только ведь он молодой, не смышленый. А ну как целить начнет и покалечит? А может напутает чего? Вот он и учит его на наших узниках.

— А резать их зачем?

— А ты подумай, где маг тот живот вспоротый найдет? — хохотнул второй охранник, закинул орешек и вздохнул. — Сам порезал — сам вылечил. Сам порезал, подождал пока загниет и снова вылечил. И не страдает никто и польза.

Верующий охранник тяжело вздохнул и вздрогнул от очередного вопля. Недовольно зыркнув на дверь, он покосился на толстяка.

— Вот я все опять думаю… Светлые без темных не смогут. И темные без светлых тоже… — вздохнул тот.

Тут раздался тихий колокольный звонок и охрана тут же подобралась и вошла в пыточную.

— Господа маги? — спросил толстый охранник.

— Можно прибрать. Завтра приведете ту женщину, что вчера резали, — произнес Фил, что стоял с кубком вина.

Два охранника замерли перед двумя столами, на которых лежали два тела. Одно дышало, хоть и было размазано смесью дерьма и крови, а второе было со вспоротым брюхом. На груди находилась часть толстого кишечника, который был разрезан вдоль и развернут внутренней стороной к очевидцам.

Напарники переглянулись, но принялись за работу, подтащив ведра и большой корыто с ручками.

— Итак. Какой главный урок ты вынес из этого занятия? — спросил Фил, отхлебнув вина и взглянув на ученика.

— Что эта зараза разъедает толстый кишечник изнутри, образуя язвы которые кровоточат? — ответил ученик.

Филимон тяжело вздохнул, опрокинул остатки вина в рот и с жалостью взглянул на ученика.

— Что такую заразу надо травить пищей насыщенной силой смерти? — еще раз попробовал ученик.

— Урок очень простой, — произнес Филимон. — Нехер пить воду из стоячих водоемов, иначе риск начать срать кровавым поносом почти стопроцентный!

Маг поставил на стол бокал с вином, еще раз тяжело вздохнул и направился к выходу поворчав на ходу:

— Господи, он неисправим…

* * *

Шен приподняла голову, лежавшую на груди Рэя и недовольно сморщила нос.

— Эта вонь наверное в тебя уже въелась, — проворчала она.

— Чем ты занимаешься, что от тебя так все время пахнет? — спросила Роди, что с довольной миной устроилась с другого бока.

— Целительством… наверное.

— В смысле «наверное»? — спросила младшая.

— Ну, Фил говорит, что я угроблю порядочных людей, если начну сразу заниматься целительством. Вот он и решил, что если уж и угроблю, то непорядочных… В смысле преступников. Тех, кого приговорили к пожизненному заключению или смерти.

— И от чего ты их лечишь?

— Ну, чтобы кого-то вылечить, сначала надо, чтобы он заболел. Поэтому, я сначала их… заставляю болеть, а потом я их лечу.

— Погоди, — смутилась Шен. — А если там раны? От клинка или копья?

— А ещё ножа, топора и ножа под ребра, — кивнул парень и тяжело вздохнул. — И это тоже.