Рейдер

Михеев Михаил Александрович

А вот потом начались неприятности. Впрочем, неприятности — не совсем то слово, которым можно описать последующие пятнадцать минут, точнее, это слово вообще не подходило к ситуации. Скорее там больше подошло бы слова «апокалипсис». И для начала космос вокруг кораблей ярко вспыхнул…

Вообще план Виктора, простой и незамысловатый, был хорош всем, кроме одного — у него совершенно не было запаса прочности. То есть в случае, если что-то пошло бы не так, развалился бы не только план сражения, но и, скорее всего, любое дальнейшее сопротивление стало бы бесполезным. Все силы, ресурсы, резервы были вложены в это сражение, и взять новые корабли и оружие было бы просто неоткуда. Поэтому все понимали степень риска и нервничали. Все, кроме самого Виктора, — его мозг как бы отключился от происходящего. Позже, вспоминая тот день, он сам удивлялся — все вокруг громко разговаривают, хихикают нервно, кто-то сидит с таким видом, будто лука объелся, словом, стоят на ушах, а ему все равно. Позже это обернулось для него нервными спазмами во всем теле, но пока что такое нереальное спокойствие, скорее, помогало. Во всяком случае сигнал к атаке он подал очень вовремя, и активированные системы самонаведения мин

четко взяли в прицел корабли вражеского флота, игнорируя при этом тех, кто смог правильно ответить на запрос «свой-чужой», и отдавая предпочтение наиболее массивным целям. Менее секунды потребовалось им для того, чтобы войти в пределы досягаемости зенитной артиллерии вражеского флота, большая часть которой просто не успела открыть огонь, и преодолеть оборону. Какие-то орудия и вовсе просто не могли вести по ним огонь — кораблям, оказавшимся во второй линии, мешали корпуса тех, кто попал под удар первыми. Конечно, зенитки сработали выше всяких похвал, но отразить одновременный удар нескольких тысяч мин было просто свыше их возможностей. Не менее двадцати кораблей разнесло буквально в пыль, а потом, пройдя сквозь забившее радары помехами облако обломков (сила взрывов была достаточно велика, некоторые торпеды разрушались от взрывов соседних торпед, порождая все новые и новые вспышки, создающие, в дополнение к обломкам кораблей, мощнейшие электромагнитные импульсы, буквально сводящие с ума баллистические компьютеры американцев), оставшиеся боеголовки обрушились на вторую линию, представленную в основном тяжелыми крейсерами, линкорами и авианосцами.

Одновременно разыгрался второй этап сражения — два крейсера, идущие в охранении каравана, обрушили совмещенный залп на идущий головным английский крейсер охранения и тут же перенесли огонь на второй. Момент был удачным, благо англичанин, застигнутый врасплох и искалеченный первым залпом, тихонечко дрейфовал себе в сторону от места боя, а уцелевшие члены экипажа были озабочены не ведением огня, а попытками залатать дыры в обшивке и протянуть как можно дольше на аварийном питании — поврежденный прямым попаданием реактор автоматика давно уже отстрелила, чтобы не рванул. Впрочем, он все равно рванул, только уже в стороне от места схватки.

К чести американцев, они не обратились в бегство, а приняли бой, но схватка одного крейсера против двух, пусть и индийской постройки, но основательно модернизированных и потому не уступающих ему в огневой мощи даже поодиночке, была не самым благодарным занятием. Во всяком случае куски обшивки от американца отлетали весело.

Пока канониры крейсеров развлекались в свое удовольствие, девять транспортов резко изменили курс и решительно двинулись на сближение с вражеским флотом. Впрочем, это давно уже были не транспорты — на них были смонтированы установки для запуска торпед, примерно по сотне на каждом. Прочие обслуживающие торпедные аппараты механизмы, занимающие огромное пространство, установлены не были, поэтому перезаряжать торпеды в космосе было невозможно, да и, честно говоря, нечем — для того чтобы вооружить транспорты для одного-единственного, но сокрушительного по мощи залпа, арсеналы базы были буквально выметены. Поэтому капитаны транспортов получили однозначный приказ — дать залп и тут же уходить полным ходом, небронированным и оставшимся практически безоружными кораблям ловить в бою просто нечего, время их жизни будет исчисляться секундами. По чести говоря, Виктор (да и сами капитаны торпедных транспортов) понимали, что вряд ли уцелеют многие — по самым оптимистичным прогнозам из девяти неповоротливых и практически небронированных транспортов уйти должны были два, максимум три корабля, но реальность, как это часто бывает, опрокинула все расчеты. Вражеский флот оказался вначале слишком занят, отбивая атаку взбесившегося минного поля, а потом вынужден был переключиться на волну выпущенных в упор торпед, чтобы заниматься еще и дерзкими транспортами, поэтому только один из них получил на отходе пару снарядов в корму, проделавших в корпусе солидные, но неопасные дыры. Обошлось без потерь в людях, и транспорты, форсируя двигатели, отскочили на безопасное расстояние.

В принципе бой можно было считать выигранным — в первые минуты сражения, потеряв от мин и торпед более шестидесяти кораблей только уничтоженными и еще имея почти столько же с повреждениями различной степени тяжести, флот коалиции был уже небоеспособен. Продолжение похода в таких условиях было безумием, граничащим с глупостью, и в любом случае флот повернул бы назад, однако Виктора это категорически не устраивало. Победа по очкам, сколь бы убедительной она ни была, давала лишь отсрочку — рано или поздно будет собран другой флот, еще более мощный, командир которого не повторит ошибок своего предшественника, и тогда база будет обречена, тем более что сопротивляться ей было, в общем-то, уже и нечем. Поэтому требовался полный и однозначный разгром противника, и именно в тот момент, когда сбивший строй вражеский флот еще пытался прийти в себя и отстреливал последние мины и ракеты, в тыл ему ударили корабли Виктора, скрытые до того Юпитером. Атаковав дезорганизованного противника, его крейсера буквально разрубили вражеский строй, как акула разрубает стаю макрели. Ведя огонь в упор, целясь по отражателям двигателей и практически не встречая сопротивления, крейсера Виктора за один заход смогли уничтожить или тяжело повредить, лишив хода, почти четыре десятка кораблей противника. Вот теперь это был уже разгром. Правда, и сами наполучали изрядно, но это все же не то, что драться с полностью готовым к бою противником. Хотя три крейсера и вынуждены были выйти из боя, все же сражение протекало куда проще, чем планировалось. Крейсера стремительно развернулись и рванули на второй заход, искромсав еще три десятка вражеских кораблей и потеряв один свой (экипаж, правда, успел сброситься в спасательных капсулах), вновь развернулись… А потом сохранившие ход вражеские корабли, ломая строй, бросились наутек. Их преследовали, конечно, но паре десятков все же удалось уйти. Ну и еще восемь германских кораблей отступили в полном порядке, держа строй и даже отстреливаясь, — правда, их и не преследовали, Айнштейн, еще когда обсуждали

план сражения, просил без нужды не бить земляков (хотя какие там земляки, предки Айнштейна жили в России десятки поколений). К просьбе уважаемого человека отнеслись с пониманием и немцам дали уйти. Они это тоже поняли и быстро прекратили огонь, чтобы не дразнить русских, ибо долг долгом, а жизнь жизнью.

Тем временем вступил в дело последний, десятый транспорт, переоборудованный под носитель драккаров. Правда, их участия в сражении, как это планировалось по первоначальному плану, не потребовалось, однако Медведь вовремя сориентировался в обстановке, и теперь они занялись куда более важным и нужным делом — перехватом транспортов с десантом, боеприпасами и топливом, благо серьезного вооружения на них не стояло. А тем временем к месту побоища уже подтягивались транспорты с десантниками — победу мало добыть, надо суметь воспользоваться ее плодами, ибо иначе легко уподобиться какому-нибудь Ганнибалу или Наполеону. Эти личности вроде все сражения выигрывали, а вот войны как-то наоборот — проигрывали.

В общем, получилось то, что получилось. Вместо сражения — избиение деморализованного противника, вместо потерь — богатейшие трофеи. Последнее было особенно важным, ибо собственные арсеналы были практически пусты. А вообще даже скучновато как-то все прошло.

А трофеи действительно были знатные. Пятьдесят три боевых корабля, правда, почти у всех были проблемы с двигателями, что, впрочем, совсем даже не удивительно, учитывая выбранную Виктором тактику ведения огня. Причем на сей раз это были не только крейсера — каким-то образом среди трофеев затесались и два линкора, причем один был флагманский, с адмиралом Крогсоном на борту. Он, кстати, долго не хотел сдаваться — вертелся, как уж, мастерски пользуясь маневровыми двигателями, и лупил во все стороны из своего более чем солидного вооружения. Однако, когда на дистанцию залпа выдвинулся транспорт-торпедоносец (его торпедные аппараты были пусты, но американцы-то об этом не знали), экипаж крейсера тут же арестовал и адмирала, и капитана, и, заодно уж, старпома и подал на всех волнах сигнал о сдаче. Второй линкор захватить удалось еще проще — впечатленный видом двух линейных крейсеров, заходящих со стороны кормы, его капитан сообщил о безоговорочной капитуляции даже не дожидаясь открытия огня. Это было не слишком доблестно, зато вполне разумно и вполне согласовывалось с американской моралью, не допускающей сражения в безнадежных ситуациях. Для Виктора со товарищи же эта мораль буквально на блюдечке подносила неплохой, почти новый и не слишком покалеченный боевой корабль. Как говорится, «в аварийном состоянии, но без пробега по России».

Кроме этих двух безусловно впечатляющих трофеев победителям достался вполне исправный авианосец — серия близких взрывов сразу же, буквально в первые секунды боя, оплавила стартовые ворота, заперев драккары внутри корпуса корабля-носителя, но не причинив самому кораблю серьезного урона. Сразу же сообразив, что главного оружия он лишился, а артиллерия никогда не была сильной стороной авианосца, его командир обратился в бегство в числе первых, но был легко настигнут — все-таки ускорения, которые могли себе позволить крейсера, намного превосходили возможности гигантского ангара для драккаров которым, собственно, и являлся авианосец. Под прицелом внушающих уважение орудий линейного крейсера авианосец застопорил двигатели — сопротивляться означало подписать себе смертный приговор, а американцы любили жизнь.

Еще несколько обратившихся в бегство кораблей были просто расстреляны — у Виктора не было времени гоняться за юркими крейсерами по всей системе, так что кто ушел — тот ушел, а кто не ушел — к тому, соответственно, пришел веселый восточный демон по имени Кирдык. Крейсера же, лишившиеся хода, ни легкие, ни тяжелые, ни даже старый английский линейный крейсер, невесть как затесавшийся в эту компанию, сопротивления не оказали. Действовали с ними шаблонно, нудно и даже как-то скучно — три легких, два тяжелых или один линейный крейсер занимали позицию в мертвой зоне орудий и вежливо предлагали сдаться, гарантируя жизнь и аккуратно наводя на цель (одно удовольствие целиться в неподвижную мишень) свои внушающие уважение орудия. Отказов не следовало — очень интересно смотреть на оппонента через прицел… если ты находишься по правильную сторону этого прицела. После капитуляции корабля к его борту пришвартовывался десантный транспорт, который высаживал на крейсер призовую команду — полста десантников в полной экипировке, которые быстро и решительно сгоняли экипаж трофейного корабля куда-нибудь в трюм, оставляя лишь необходимый для управления кораблем минимум. Впечатленные как жестоким разгромом, так и бородатыми (десантников традиционно уже набирали из полудиких северных племен) рожами, с наглыми ухмылками глядящими из-за открытых забрал гермошлемов, экипажи предпочитали тихонечко наложить в штаны и сидеть не дергаясь.

С транспортами было еще проще — безоружные и тихоходные, они были достаточно быстро согнаны в кучу драккарами Медведя. Обошлось даже без жертв — так, паре самых нерасторопных продырявили обшивку, но не более. Весьма проникшиеся ситуацией капитаны не пытались оказывать сопротивления и беспрекословно подчинялись идущим во главе призовых групп офицерам. Единственно, с чем пришлось повозиться, — это несколько десантных кораблей, везущих солдат. Впрочем, после того как одна из этих старых калош была разнесена на куски на глазах у всех, остальные стали проявлять весьма позитивное в данной ситуации стремление к диалогу.

Таким образом, в результате сражения флот Виктора пополнился пятьюдесятью тремя кораблями, из которых два были линкорами, один — тяжелым авианосцем с полным комплектом драккаров на борту, и еще один — линейным крейсером. Кроме того, было захвачено восемьдесят два транспортных судна различного назначения и с различными грузами. К сожалению, почти столько же транспортных кораблей с такими ценными сейчас грузами погибли во время атаки, но чего теперь жалеть… Да еще пленных набралось больше четырех тысяч человек, включая старших офицеров и адмирала. Ну да это и неплохо — за пленных вояк можно слупить выкуп. Не деньгами, кому они сейчас нужны, а техникой, технологиями, запчастями. Потери Виктора составили в бою один легкий крейсер и пять человек убитыми. Фантастический результат и огромный авторитет в придачу!