Рейвенор
Шрифт:
Пока все было верно. Сайскинд старался сотрудничать. Я попытался исследовать его разум. Любопытно, это напомнило мне о Дюбо. На поверхности его сознание было ярким, острым, здоровым, но в глубине я нащупал нечто, похожее на опухоль.
— Когда вы в последний раз виделись с Феклой?
— Я же говорил. Три года назад, на Флинте, во время Великого Зимнего Торга.
Его первая ложь. Она была слишком очевидна. Ему не удалось скрыть этого.
— Так когда на самом деле?
Бартол вздохнул.
— Два месяца назад. Краткая встреча на Ленке. Правда.
— Расскажите об этой встрече.
— Я сидел в таверне, — пожал он плечами, — выпивал по случаю рождения первого сына Бомбассена…
— Бомбассен? Это ваш главный инженер?
— Верно. Мы пили тогда до потери пульса. В это время появился Фекла в сопровождении нескольких членов своей команды, купил всем выпить, обмыть головку ребенка. Мы немного поболтали о старых временах. Ничего больше… ничего…
В этом рассказе оказалось больше искренности, но меня раздражала та непроницаемая тьма, которая начала обволакивать его сознание.
— Вы с Феклой родственники?
Сайскинд рассмеялся.
— Да, он мой дальний родственник. Но у нас довольно поганое происхождение. Вы это и сами знаете, иначе не стали бы спрашивать. Родители наших родителей были связаны с созданием школы Когнитэ. Я не горжусь этим. Проклятие, я предпочел бы, чтобы этого вообще не было. Инквизиция уже не в первый раз трясет меня из-за того, что натворили мои чертовы предки.
Тоже правда. По крайней мере, настолько, насколько я мог проверить.
— Фекла отправил вам сообщение с просьбой извиниться за него на ярмарке.
— Ага. Он не мог появиться там лично. Но когда вы налаживаете хорошие отношения с бароном забойщиков, стоит проявлять учтивость. Он не хотел злить Карквина, поэтому и попросил меня извиниться.
— Знаете ли вы, почему он не смог появиться на ярмарке?
— Он не говорил. А я не спрашивал.
— Знаете ли вы, почему я ищу его?
Сайскинд помедлил.
— Да. Это ведь из-за флектов? — тяжело вздохнув, проговорил он.
— Именно. Что вы можете рассказать мне о флектах, Бартол?
— Не много. Это самоубийственная торговля. Я хочу сказать, если свяжешься с ними, то рано или поздно навлечешь на себя беду, верно? Он хотел и меня впутать в это дело, но я отказался. Вожу понемногу травку, иногда веселящие камни. Но не флекты.
— Вы никогда ими не занимались?
— Нет, сэр.
— И вам никогда не хотелось?
— Это вы про доходы? Проклятие, конечно хотелось! Но я знал, что за этим последуют неприятности. Черт, давайте посмотрим на ситуацию с другой стороны… В моем сознании сейчас копается Инквизиция, пытаясь выяснить, не занимался ли я флектами. Представьте, как погано все обернулось
Что ж, веские доводы.
— Откуда их получает Фекла?
— Не знаю. Серьезно, не знаю. Про это рассказывают, только когда присоединяешься к картелю.
— Что за картель?
Он слегка вздрогнул, и длинный столбик пепла, скопившегося на конце его папиросы, упал на хромированный пол. Бартол понял, что сказал лишнее.
— Картель, Сайскинд?
Он медленно распрямился в кресле, не отрывая от меня взгляда.
— Конечно же, существует некий картель, инквизитор. Торговлей флектами занимается не один «Октобер кантри».
— Я так и предполагал.
— Насколько мне известно, этим занимаются примерно двадцать каперских судов. Источник расположен во внешнем субсекторе. Где-то в Протяженности Удачи. И прежде чем вы меня спросите, скажу, что не имею понятия, кто всем этим заправляет. Или как именно заправляет. Вообще ничего не знаю. Когда Фекла пытался взять меня в долю, он сказал, что все рассказывают только тем, кто к ним присоединяется. Заключается контракт. Как только вы становитесь частью картеля, вам сообщают подробности. Для этого необходимо заплатить вступительный взнос.
— Сколько?
Бартол затушил папиросу.
— Три четверти миллиона!
— Это очень много.
— Да, точно. Очень много.
Насколько мне удавалось понять, он все еще говорил правду. Но внезапно я увидел настоящую, простую причину, по которой он не был вовлечен в торговлю флектами. Принципы тут были ни при чем. Сайскинд просто не мог себе этого позволить. Три четверти миллиона оказались для него слишком большой суммой, и он был расстроен по этому поводу. Его негодование легко читалось в размытом сгустке резкого красного цвета.
— Что такое Огненный Поток?
Он рассмеялся, и я почувствовал, что Бартол собирается солгать.
— Понятия не имею.
— Нет, имеете, «Огненный Поток, пьем как обычно». Вот что сказал вам Фекла.
Сайскинд откинулся на спинку и широко развел руки.
— Вот ублюдок, ты же читаешь мои мысли! Ну, так сам скажи, что это значит!
— Это вы мне скажете.
Псионический удар заставил капера распрямиться и выбил слезы из его злых глаз.
— Хорошо. Хорошо, мать вашу. Только не надо больше.
— Не буду. Если вы не станете меня провоцировать. Расскажите мне об Огненном Потоке.
— Я хочу еще покурить.
Его сознание снова заволакивалось темной дымкой, сопротивляясь моему проникновению. Все это было необычно. Я чувствовал, что допрос идет хорошо, но оставалось ощущение, будто он дает мне ответы из открытой для доступа части своего сознания, в то время как все прочее остается за непроницаемой стеной.