Режим бога. 3-я книга
Шрифт:
– Вот...
– Леха озабочено потыкал пальцем в потрепанный блокнот со своими каракулями, - все тяжы... выше 185-ти... холостой только один... У двоих - дети... один - в НИИ работает техником, остальные - на заводах... из них двое - заочники... Права водительские у всех четверых. Отслужили тоже все: два десантника, мотострелок-разведчик и морпех...
Многозначительно выговорив заключительное - "морпех", Леха, отложил блокнот и бросив на меня удовлетворенный взгляд, быстро заработал ложкой в тарелке с остывающим борщом.
ВВ-шников и пограничников я в отборочном задании исключил сразу: из моего"прошлого" опыта, двухгодичное общении с зеками, здорово деформировало психику молодых парней, а погранцы сейчас входят в войска КГБ, так что - на хрен. Ибо - нефиг!
– Что ж... отлично-оо...
– задумчиво тяну я , глядя на макушку "Большого брата" склонившегося над тарелкой, - добро, Леша, разговаривай с ними теперь предметно...
В школе мое участие в "Песне года" уже не секрет, что вызывало вал вопросов от одноклассников и резко усилившееся желание дружбы со стороны девочек.
"Смешно!..".
Да, и моя "драка" с четырьмя балбесами, похоже, тоже уже ни для кого не тайна. Иначе, с чего бы со мной так дружно здороваются десятиклассники и мило улыбаются старшеклассницы?
Есть и большая неожиданность... Состоялось внеочередное классное комсомольское собрание, на котором, по предложению комсорга, меня избирают членом комитета комсомола! Вот, просто так - в середине учебного года... Сдуру я подумал на озабоченную "секретаршу" школьного комитета ВЛКСМ, ту которая набивалась "в гости", но потом все разъяснилось - инициатива райкома. Как же, ведь я - единственный "школьный" лауреат комсомольской премии! Не "Ленинского комсомола" и даже не московского, но в других московских школах нет и такого.
Так что, теперь у меня имеется в наличии такая, сомнительно необходимая для жизни цацка, как - член комитета комсомола школы! Того и гляди, еще "общественной работой" попробуют загрузить...
А всё остальное в школе оставалось нудно и мрачно - уроки, диктанты, домашние задания и четвертные контрольные. Хотя проблем с успеваемостью и учителями нет никаких, но я решил твердо - после Италии буду добиваться экстерната. Сил моих на эту школу больше нет никаких.....
В четверг я был удостоен чести побывать в гостях у Эделя. "Самый крутой жилищный маклер" столицы с невозмутимым видом выслушал все мои хотелки, пригубил одуряюще ароматный кофе из крошечной фарфоровой чашечки и огорченно посмотрел на Клаймича:
– Ах Гриша, Гриша... Зачем ты меня не остановил? Почему я так надрывался делать Софочке квартиру?! Ведь нам надо-таки было просто познакомить этих молодых людей между собой... Витя, вы знаете, моя внучка Софочка - удивительная красавица! А какая она прекрасная хозяйка...
Эдель медленно и аккуратно поставил на стол, явно, дорогущий фарфор, а затем экспрессивно всплеснул короткими ручками и закатил в экстазе глаза.
Григорий Давыдович, с насмешливой улыбкой наблюдавший за разворачивающимся представлением, ехидно прокомментировал:
– А еще Софочка уже давно замужем и воспитывает двух очаровательных дочурок!
Не успел я засмеяться, как Яков Ефимович тут же возмущенно парировал:
– И когда одно мешало другому, позвольте узнать?! Этот юный красавец и дальше будет пленять сердца множества прекрасных дев и если каждой из них старый Яша потом станет выменивать по квартире, то сбудется мечта моего нищего детства - я умру очень богатым человеком!
Клаймич усмехнулся и демонстративно оглядел пространство вокруг себя. А посмотреть было на что! Окружавший нас антиквариат, картины, хрусталь, фарфор, статуэтки и ковры прозрачно намекали, что скромный владелец запорожца "Жопика" УЖЕ "очень богатый человек", имеющий все резоны избегать встреч с любознательными сотрудниками ОБХСС.
"Сдаст, сука... Как за жопу по-настоящему возьмут, так сразу и сдаст... К тому же, если до сих пор не взяли - значит "стучит", давно и добровольно. Интересно, в какую из двух "контор"?! Впрочем, выбора у меня нет. Спасибо хоть вовремя натолкнул на мысль, что мой атракцион невиданной щедрости надо замотивировать хоть какой-нибудь версией...".
"Смущенно" отмахиваюсь:
– Да, что Вы, Яков Ефимович, какая там любовь! Ира намного меня старше...
Клаймич подтверждающе кивает и чуть прикрывает глаза.
("Ха! Веру сейчас, видать, вспоминает!")
– Просто Ира с мамой наши давние соседи, а отец у нее - буйный алкаш. Сами они никак не справятся, ну... а я могу помочь. Тем более, сейчас такие заработки, что и тратить не успеваю!
Эдель опять потешно закатывает свои глазки и, голосом наполненным "неподдельной горечи", буквально, стонет:
– Мне-таки больно представить - он "не успевает тратить"!
Так или иначе, но после крепкого кофе, комической пантомимы и вежливой, но яростной торговли, Эдель взялся за дело.
Первоначальную цену "за маклерские услуги" Клаймич, к моему молчаливому удивлению и одобрению, сумел сбить почти на треть! Хотя тут немалую роль сыграло и то обстоятельство, что в ближайшем будущем мы гарантировали Якову Ефимовичу новые "заказы". Ведь в Питере пустовала комната Роберта - нашего ленинградского барабанщика, да и семье Коли Завадского тоже надо было переезжать в Первопрестольную. А поскольку его дочка учится сразу в двух школах - обычной и музыкальной, то съемное жилье для Завадских никак не подходит - для зачисления в школу требуется московская прописка.
В свое время, нам, чтобы сделать Лехе московскую прописку и официально оформить на работу в "Студию", пришлось обменять его хорошую просторную комнату с "сталинке", на замызганный "скворечник" в Тушино. Но... не важно. Сейчас "мамонт" живет в отличной арендованной "однушке", рядом с моим домом, а потом организуем ему и собственное достойное жилье.
Пока же Эдель взялся быстро и достойно "обменять" моего деда, и, гораздо дешевле, сделать то же самое для Ирочки. Когда он провожал нас до дверей, то выражением лица напоминал обожравшегося сметаной кота...