Режиссер Советского Союза 2
Шрифт:
— Скоро фильм с её участием выйдет в советский прокат. Не удивлюсь, если он побьёт все рекорды по кассовым сборам, для иностранных фильмов — точно. Плюс у актрисы мама русская, что можно обыграть со всех сторон. Для советской публики это будет просто приятно, тем более, что у нас сейчас очень хорошие отношения с Францией. В Европе можно сделать упор на корни актрисы для рекламной кампании. Выгода очевидна. Ещё я надеюсь, что ей удастся лучше войти в образ советской женщины.
— Вы чего-то не договариваете. Есть ещё аспект, кроме денег, из-за которого вы хотите привлечь иностранцев в свой проект. Технику вы можете закупить через нашего общего друга
Умный дядька этот ди Лаурентис. По идее, я могу снять фильм и без него. И никто не мешает грамотно раскрутить его в Европе. Только мой путь к кинематографическому Олимпу растянется на долгие годы, если не десятилетия.
— Индульгенция и свобода! — итальянец опять удивлённо вскинул брови, — Если получится привлечь иностранные деньги и актёров, а далее фильм принесёт валютную прибыль стране, то я стану практически неприкасаемым. Даже наши функционеры, сошедшие с ума на идеологических догмах, не станут мешать работать режиссёру, который приносит твёрдую валюту. Что касается свободы, то это возможность работать на Западе. Бежать я никуда не собираюсь, а вот денег могу принести. Ответственные люди это видят и сделают выводы. Думаю, мне удастся получить право работать в любой стране.
— Мне нужно подумать, — ответил Дино через некоторое время, — У меня есть ваш рабочий телефон. Через неделю или полторы я сообщу вам о своём решении.
В принципе — это уже положительный результат, раз моё предложение не отвергли сразу. Далее мы обсудили конкурсную программу. Я как раз посмотрел фильм Копполы и «предсказал» режиссёру великое будущее. Дино был иного мнения. Он считал, что наиболее успешным будет его соотечественник Антониони. Спорить не стал, сказав, что нас рассудит время.
* * *
— Это что? — Баскаков даже снял очки и непонимающе уставился на меня.
— Объяснительная в двух экземплярах, где детально описано, чем мотивированы мои действия. Прошу вас подписать копию, я передам её в Минкульт по возвращении. Вторая бумага — это жалоба на систематические оскорбления моей персоны товарищем Кузнецовым. Мне тоже нужна ваша виза на копии. Её я планирую передать в Комитет партийного контроля. Лично дойду до товарища Пельше, но я это дело так не оставлю. Если некоторые товарищи думают, что на них нет управы, то они глубоко заблуждаются. Такие слова, как «контра» я бы не простил родной матери. И насчёт «барина», товарищ тоже перегнул. Я это детально расписал, указав, в каких условиях проживало руководство делегации и большинство членов делегации.
— Это же может поставить крест на вашей карьере, — начал увещевать явно встревоженный чиновник, — В нашем обществе все равны, и это главный постулат советской власти. Но сейчас ситуация иная, и имеет место личный конфликт. Вы имеете полное право обращаться в любые контролирующие органы. Только учтите, что у монеты две стороны. В объяснительной вы обвиняете руководство делегации в некомпетентности и срыве продвижения вашего фильма. Слово-то, какое странное. Но это не самое главное. Мы уже объяснили, что произошла техническая ошибка. Чтобы писать в жалобе о «барстве», «чванстве», «систематических унижениях» и прочих нездоровых явлениях, надо иметь веские доказательства. И это просто не принято, Алексей. Обычно все конфликты решаются немного иным путём. Я даже не знаю, как реагировать на эту писанину. Ведь дело может пойти дальше, и вы уже не отделаетесь просто запретом на работу в кинематографе.
— Просто ведите себя, как честный человек, и говорите правду. Вы присутствовали при обоих скандалах, которые закатил замминистра. Что касается всего остального, то не я живу в Карлтоне. Именно Минкульт отвечал за размещение делегации, то есть лично товарищ Кузнецов. Вот пусть специалисты посчитают расходы в валюте, потраченные на делегацию. И нужны ли подобные расходы? Но это вопрос вторичный. Основной — это оскорбления, которые я просто так не оставлю. Если вы не завизируете копии, то придётся отправить их с дипломатической почтой. Там будут указаны даты, и дело получит официальный ход на самом верху. Его уже не удастся спустить на тормозах. Я прекрасно понимаю, какие могут быть последствия. Но есть вещи, которые не прощаются. Просто выволочка, с указанием ошибок младшего товарища — это нормальный процесс. Оскорбления и угрозы, в достаточно невинной ситуации — совершенно иное дело.
Глава делегации ещё раз посмотрел на меня, как на какое-то чудо природы, и подмахнул обе копии. Но решил обозначить некоторые условия.
— Давайте сделаем так. Я поговорю с Александром Николаевичем и постараюсь решить конфликт миром. Поверьте, вы тоже совершили несколько странных поступков, и комиссия «Госкино» будет их рассматривать. А может, и другие структуры. Если вы надеетесь на покровительство Екатерины Алексеевны, то она не всесильна. Весовые категории обычного режиссёра и замминистра с безупречной репутацией, совершенно несопоставимы. У вас всё равно будет множество проблем. Даже если комиссия примет вашу версию произошедших событий.
Немного подумав, решаю не лезть в бутылку. Бороться с номенклатурщиком такого высокого уровня — изначально самоубийственная задача. Но и ставить себя в унизительное положение, оправдываясь за свои действия, я не собираюсь. Терпеть оскорбления — тем более. Если товарищи чиновники привыкли к безнаказанности, то придётся взбаламутить их тихое и уютное болото. Только меня порядком потряхивало, и эскапада против Кузнецова была наполовину блефом. Моей целью было именно договориться. Идти на прямой конфликт я планировал в самом крайнем случае. Но и обозначить свою позицию не мешает.
Только все мои надежды рухнули следующим вечером. Баскаков даже не стал меня вызывать, а просто сообщил решение через своего помощника. Кузнецов на мировую не согласен.
Расстроился я тогда капитально. Но постепенно на смену нервному напряжению стала приходить какая-то необъяснимая злоба. Это прорывался характер прежнего Лёхи. Тот мог долго терпеть всякую несправедливость. А когда критическая масса превышала определённый порог, то его было уже не остановить. Он лез в любую драку, не думая о последствиях. Сейчас меня посетило подобное чувство. Вы хотите эскалации конфликта? Значит, вы её получите, и плевать, чем всё закончится.
* * *
— Надеюсь, вы не обиделись на решение жюри? — задаёт вопрос великий итальянец.
Вечеринка, посвящённая закрытию фестиваля, в самом разгаре. На специально снятой роскошной вилле собрались основные действующие лица прошедшего шоу. Самое забавное, что меня могло здесь и не быть. Приглашение прислали в Карлтон, а кое-кто решил, что раз не позвали его, то и одному наглецу тут делать нечего. Только с Серовой товарищ ссориться не решился, а она сразу сообщила мне о намечающемся мероприятии.