Рифы
Шрифт:
Преступники подняли доски настила, обнажив нижнюю часть шпангоутов и кильсон. Кингстона не было.
— Должно, в кубрике! — крикнул Солист. — А ну, лезьте туда!
Мыс был совсем близко. Следовало торопиться — брошенный у берега катер сразу укажет след. И Сушков приоткрыл люк кубрика.
Здесь все было в порядке. Связанный им человек лежал в той же позе. Он был неподвижен. Вероятно, все еще без сознания. Или смирился со своей участью.
Сушков влез в кубрик, стал шарить по настилу. Широкая медная пробка кингстона оказалась прямо под люком. Он тронул пробку. Та поддалась.
В люк всунулась голова Солиста.
— Нашел?
— Порядок, — успокоил его Сушков.
— Отвинчивай и вылезай: подходим!
Сушков стал отвертывать пробку. Один поворот. Второй. Третий…
Он стоял на коленях, спиной к связанному.
А Фируз в эти секунды перерезал последнюю прядь одной из веревок. Кисти были в крови, пальцы ломило от боли, но он все водил и водил крепкий, как железо, смоленый трос по осколку стекла в щели настила.
Последний поворот пробки. Давлением воды ее вытолкнуло из кингстона. Невольно Сушков отпрянул.
В тот же миг сзади протянулась рука, схватила его за шею, рванула.
Бандит опрокинулся на настил. Фируз навалился на него, огромной ладонью зажал рот Сушкову.
— Убью, если крикнешь, — прошептал он.
У Фируза была свободна одна рука. Обхватив ею врага, он рвал другую из-под опутывавших ее веревок, извивался, пытаясь освободить ноги.
Между тем вода прибывала. Она почти совсем скрыла лежавшего на настиле преступника.
Наконец-то свободна и вторая рука! Фируз вцепился ею в горло бандита, но получил сильный удар ногой в живот и отлетел к переборке. И тут же на него бросился Сушков. Стиснув друг друга, они катались по настилу тесного кубрика, наносили удары — руками, коленями. Ноги Фируза все еще были связаны, и это давало противнику преимущество.
В кубрике шла борьба, а на палубе уже никого не было. Несколько минут назад катер обогнул мыс, направился к его основанию и, развернувшись кормой к берегу, высадил на мелководье двоих бандитов. Все больше погружаясь в воду, неуправляемое судно медленно поплыло дальше.
Катер намного опередил киржим: тяжелому судну с большой осадкой пришлось далеко обходить рифы, чтобы не напороться на подводные камни.
На носу киржима стояли Джафар и Белов. Первое время они видели в бинокль мелькавший среди скал катер, определили, что тот пересек скальный архипелаг. А затем преследуемое судно затерялось в волнах.
Наконец рифы остались позади. Справа, километрах в трех, был берег, далеко впереди обозначился мыс.
Подошел старшина киржима.
— Не видно их, — сказал он. — Может, к берегу подались?
— Хорошо, если так, — заметил Белов. — Там их ждут…
— Катер, — крикнул матрос, наблюдавший за морем с крыши рубки. — Вот он, огибает мыс!
Он оторвал бинокль от глаз, рукой показал направление.
Джафар навел бинокль на оконечность мыса. В окулярах возникла точка.
— Видишь его? — спросил Белов.
Джафар кивнул.
Старшина подал команду. Киржим на полной скорости понесся к мысу.
— Умные! — сказал старшина. — На мысу камыш как стена. Дивизию можно спрятать. А рядом автомобильная дорога.
— По дороге не пройдут, — заметил Белов. — Там все перекрыто. — Он тронул за плечо старшину. — А за мысом что? Есть еще удобные места для высадки?
— На пять километров тянется голый берег: песок и песок…
— Давайте к мысу. К самому основанию!
— Не подойду. — Старшина покачал головой. — Там очень мелко.
— Ну, сколько сможете! Я высажусь, а вы обойдете мыс — они, может быть, все же пошли дальше…
Старшина пошел в рубку.
Белов обернулся к товарищу. Бледный, с повязкой на голове, сквозь которую проступала кровь, Джафар стоял, наклонившись вперед, не спуская глаз с далекого катера.
— Не нервничай, — тихо проговорил Белов. — Сам подумай: на хвосте у них висим, побоятся тронуть Фируза…
— Я пойду с тобой!
— На ногах едва держишься! В больницу тебя надо, а не…
Белов не договорил. Киржим приблизился к мысу, стал поворачивать.
— Давай! — крикнул старшина, высунувшись из рубки.
Белов вынул пистоле! поднял его над головой и соскочил в воду.
Джафар неподвижно стоял на борту. Он видел, как Белов достиг берега, вошел в камыши. Стена серых стеблей качнулась, поглотив человека, выпрямилась и застыла.
Тогда Джафар бросился в море.
Камыши сомкнулись за спиной Белова, и сразу стало тихо и сумрачно. Пахнуло плесенью. Под ногами запружинила гнилая земля.
Он осторожно раздвигал заросли, шаг за шагом приближаясь к противоположной стороне мыса.
Впереди обозначился просвет. Это была поляна. На ней высилась куча высохшего камыша. Куча шевелилась!
Белов взвел курок пистолета. Раздался щелчок, слишком громкий для тишины камышового царства. Из вороха стеблей появилась морда зверя. Еще миг, и на поляну вышел шакал с добычей в зубах: из пасти почти до земли свешивалась птичья голова на длинной шее.
Зверь постоял, прислушиваясь, скользнул в заросли.
Белов смело перебежал поляну. Шакал — чуткий зверь. Он охотился значит, вокруг спокойно.
Теперь было недалеко до берега. Десяток-другой шагов, и Белов вышел к воде. Он сразу увидел киржим. Судно разворачивалось к мысу. Это означало, что катера не обнаружили.
Однако его не видно было и возле мыса. Куда же девался катер?
Белов побежал к основанию мыса. Возле берега плавали в тихой воде принесенные штормом бревна, холмики водорослей. А впереди, где заросший мыс переходил в низкий песчаный берег, на воде что-то чернело.
Тоже бревно или куча водорослей?
Но от этого предмета расходились круги. Он двигался! Двигался и медленно погружался!