Рига. Ближний Запад, или Правда и мифы о русской Европе
Шрифт:
Если попробовать пофантазировать, что было бы, сохрани Рига и после Армистеда тогдашние темпы развития, тогдашний потенциал, тогдашнюю этническую пестроту – можно представить ее сегодня многомиллионным мегаполисом, великим европейским городом, эдаким интернациональным и мультикультурным Сингапуром на Балтике. Впрочем, как раз в те счастливые предвоенные (имеется в виду Первая мировая война) времена демографы подсчитывали, что к концу XX века в Российской империи будет жить без малого миллиард человек.
Не сложилось. Грянула мировая война, Российская империя канула в прошлое, а ее «третья столица» стала столицей первой – но очень маленькой страны, агрессивно-этнократической и почти без промышленности. В уютно-провинциальной Риге начала XXI века остается только гулять по имперски правильным, геометрически распланированным кварталам размашистого Центра (того, что снаружи бульварного кольца), застроенным мощными и пышными доходными домами, вспоминая эпоху наивысшего в истории города взлета.
Кажется не случайным, что места эти тогда назывались Петербургским форштадтом. Вообще-то предместий – как говорили в немецкоязычной Риге, форштадтов – было три: Митавский (в Задвинье), Московский (на юго-восток от Старого города) и Петербургский (на северо-восток). Но нынешние рижане знают только Москачку. Интересно, что она всегда была – а отчасти и сейчас остается – «большой деревней», причем среднерусского вида. Зато бывший Петербургский форштадт – это заводы, прямые проспекты и архитектура модерна. Или, как говорят в Риге – опять-таки на немецкий манер, – югендстиля.
Эпоха расцвета лифляндской столицы совпала с эпохой модерна, он же югендстиль (в Германии), он же арт-нуво (во Франции) – оттого эта избыточная, декоративная, украшательская архитектура стала особой гордостью и фирменным знаком Риги. Чопорную мрачноватую протестантскую готику Старого города оттенил расфуфыренный, весь в кудрявых завитушках, кокетливых башенках, эркерах, колоннах, балкончиках и барельефах югендстиль.
Красивая, но провинциальная Рига всегда комплексовала по поводу собственного места во второй европейской лиге – оттого здесь так любят ставить свой город в один ряд с Барселоной и Прагой. Повод – как раз обилие модерна-югендстиля. Здешние патриоты даже утверждают, что по количеству таких зданий Рига – абсолютный чемпион Европы. Одни пишут про семь с половиной сотен образчиков югендстиля, другие – про восемьсот с лишним.
Кошки с собакой: югендстиль в Старой Риге
Если старинная архитектура Риги четко локализована в маленькой Старушке, то модерн щедро рассыпан по довольно обширному пространству – в том числе и по Вецриге. Так что экскурсию по здешнему югендстилю можно начинать прямо в средоточии туристской толкучки, на улице Аудею. Здание по адресу Audeju, 7 архитекторов Ашенкампфа и Шервинского считается одной из первых рижских построек (точнее – перестроек старого здания) в этом стиле, узнаваемом по маскам и растительному декору. На перекрестке с Kaleju повернув налево, вскоре заметим (не заметить его мудрено) по левую руку дом, словно раскрашенный ребенком (Kaleju, 23, арх. Пауль Мандельштам): с древесными кронами на стенах и солнцем вокруг окна. На следующем перекрестке свернув направо, на Teatra, увидим в ее перспективе здание по адресу Teatra, 9 (арх. Х. Шель, Ф. Шефель) с Афиной, Гермесом и атлантами, что держат небо на каменных плечах – вернее, земной шар.
Выйдя к Национальной опере, можно поздороваться с бронзовым семейством Армистедов и собакой бизнесмена Гомберга в здешнем парке. Прогуляться вдоль канала до «лаймовских» часов, свернуть обратно в Старушку – и, пройдя два квартала по Kalku, мимо недешевого ресторана «Kalku varti» (Kalku, 11a), еще одного фигуранта списков топовых рижских кабаков, обнаружить себя на знакомой по прошлой главе площади Livu. С нее хорошо видны кошки на крыше знаменитого Кошкина дома (Meistaru, 10/12, арх. Ф. Шефель).
В Риге их скорее считают котами. Выгнувшие спины и задравшие хвосты на башенках высокого желтого дома, эти звери – давно городской символ и герои общеизвестной байки. Гласящей, что владелец дома, когда его не приняли в Большую Гильдию, изобретательно отомстил обидчикам – поставил на своей крыше изображения животных, развернув их к Гильдии (она как раз по соседству) так, чтобы старейшина из окна своего кабинета видел кошачьи зады. По этой же легенде, Гильдия долго и безрезультатно судилась с обидчиком – но нынешняя «ориентация» котов свидетельствует, что компромисс был найден.
Рижанин может рассказывать про этот дом долго: и про надпись «Bar», что появилась на окнах первого этажа во время съемок «Семнадцати мгновений весны», и про действительно располагавшийся здесь бар «Черный кот», широко известный тоже еще с советских времен – в нем я, будучи начинающим журналистом, когда-то просидел всю ночь и просадил всю зарплату. Это место ушло, как молодость, – теперь в Кошкином доме вполне презентабельный ресторан, фигурант рижского топ-10 от портала TripAdvisor. Тоже, впрочем, не обошедшийся без кошачьих в названии: «Ресторан дома черного кота» («Melna kaka majas restorans»).
Имеется в Старушке, причем неподалеку, и югендстильный ответ Дому с котами – дом с собакой. Пес сидит над вычурным фасадом здания по адресу Skunu, 10/12 (арх. Х. Шель, Ф. Шефель), принадлежавшего видному домовладельцу Детману. Он был еще и совладельцем завода электрооборудования «Унион» – одного из флагманов тогдашней рижской промышленности, в пустых цехах которого после войны разместится новый флагман латвийской индустрии: «ВЭФ».
Тот же Детман владел домом по адресу Tirgonu, 4 – очередным образчиком югендстиля, что в самом начале отходящей от Домской площади (к которой мы как раз вышли) улицы Тиргоню. В этот образчик мы заглядывали в прошлой главе пропустить стаканчик в Single malt bar’е.
Выйдя на «Домку», волей-неволей обращаешь внимание на помпезное сооружение с балконом напротив собора – здание Латвийского радио (Doma laukums, 8). Это не югендстиль, а неоклассицизм, но построенный в те же славные предвоенные годы (1913) и тем же выпускником Рижского политехникума Паулем Мандельштамом, который спроектировал 70 с лишним домов, был признан классиком рижского модерна и безвестно сгинул, будучи евреем, во время нацистской оккупации Риги. Свернув как раз за зданием радио направо, на Smilsu, обратим внимание на дома под номерами 2 (арх. К. Пекшенс) и 8 (арх. Х. Шель и Ф. Шефель).