Рикэм-бо «Стерегущий берег»
Шрифт:
Взлёт был отложен почти на двадцать минут из-за внезапной атаки японских торпедоносцев. Корабельные РЛС их проморгали — японцы подкрались на очень малой высоте, «срезая» волны.
Послышались громовые залпы зенитных орудий — это открыли огонь корабли прикрытия. Первые японские самолеты, приблизившиеся к эскадре на расстояние пушечного выстрела, разнесло буквально на куски. Но не менее дюжины вражеских машин сумели пробиться сквозь огненный щит.
Две сброшенные торпеды предназначались «Йорктауну». Однако авианосец искусно маневрировал и сумел уклониться. Из кабины Игорь видел, что на некоторых кораблях эскадры начался пожар. Значит, японцам всё же сопутствовал частичный успех.
Едва смолкли зенитки, было получено разрешение на взлёт. Угрюмый ведущий даже не оглянулся, когда поднявшийся в небо лейтенант занял место чуть позади рядом. Такой не обратит внимания, если подшефный новичок вдруг исчезнет в пылу воздушной рукопашной!
Примерно на середине пути в наушниках раздался голос Тича.
— На пять часов приятный сюрприз, джентльмены!
Игорь взглянул в указанном направлении и увидел вдали японский торпедоносец, видимо, один из тех, кому удалось уйти после атаки на их авианосец. За японцем тянулся длинный дымный шлейф, его мотало из стороны в сторону. Тич выбрал их пару:
— Давай, Красс!
Вдвоём они быстро догнали японца. Но вместо того, чтобы покончить с недобитком с ходу, Красс вначале облетел его. Многочисленные пулевые отверстия и зияющие пробоины от снарядов на крыльях и фюзеляже делали его похожим на решето. Чудо, что самолет вообще держался в воздухе! Две орудийные башни были разбиты вдребезги, находящиеся в них стрелки либо погибли, либо были ранены.
Вслед за ведущим Игорь приблизился к носу торпедоносца и заглянул в кабину, которая представляла собой прозрачный конус. С такого расстояния он увидел забрызганные кровью приборную панель и сиденья. Двое пилотов лежали на полу кабины в лужах крови. Лишь один человек на борту обречённой машины продолжал борьбу.
— Расстреляй его ты, — неожиданно предложил лидер и отошёл немного в сторону. Игорь повернул изумлённое лицо в сторону командирского самолёта. Напарник уступал ему право сбить уже почти поверженного врага и таким образом открыть личный счёт побед. Никто отныне не посмеет назвать его снукером! Похоже, Красс хотел пробудить в нём убийственный инстинкт зверя-охотника. По рации он наставлял молодого, что следует делать. По совету лидера Игорь занял позицию позади и чуть выше японца, чтобы не попасть в турбулентную струю от его моторов. Оставалось, прицелиться и нажать на гашетку. «Как в училище во время учебной стрельбы по воздушной мишени» — неприязненно подумал молодой человек.
— Ну, давай! Только поторопись, а то дохляк кувыркнётся сам и ты упустишь верных семьсот долларов призовых!
Напарник ждал, а Игорь медлил. Странное чувство мешало завершить дело. Долгие месяцы Исмаилов представлял, как будет сражаться и убивать. Но и представить не мог, что предстоит вот так добивать беспомощных людей. Перед глазами у него стояли с трудом двигающиеся окровавленные тела на стеклянном полу кабины торпедоносца.
— Да что там у тебя? Почему не стреляешь?!
— Оружие заклинило — соврал Исмаилов. Не признаваться же, что не можешь добить беспомощных людей, пусть и врагов!
В конце концов, Крассу надоело наблюдать за его вознёй напарника, и он устремился вперёд, открыв огонь по вражескому самолёту. Неожиданно задняя пушка торпедоносца ответила ему. «Уайлдкет» Красса дёрнулся, от его передней части оторвались какие-то куски.
— Чёрт — прорычал Красс. В этом коротком возгласе было всё — удивление и досада.
Игорь запоздало нажал на кнопку стрельбы, его истребитель затрясся. Вражеский стрелок вскинул руки и навалился всем телом на свой пулемёт. На правом крыле торпедоносца появились языки пламени, вскоре огонь перекинулся и на левое крыло. Торпедоносец медленно перевернулся, он падал словно лист, плавно вращаясь. При столкновении с водой самолёт разломился на три крупных фрагментов.
Глава 17
Слава Богу, Красс уцелел, иначе Игорь никогда не простил бы себе этого. Мотор его самолёта хоть и был повреждён, но продолжает тянуть. Исмаилов то и дело озабоченно поглядывал на напарника. Ему хотелось подставить ему крыло, чтобы помочь Крассу скорее добраться до корабля.
Между тем в десятках километрах отсюда кипел бой. В эфире шла сухая перебранка на английском и японском языках, слышались крики ярости и вопли гибнущих.
И вдруг известие: «Командира сбили! Тич погиб!!!». В это невозможно было поверить. Игорь был потрясён. Произошло нечто невероятное: великий и неуязвимый пират оказался тоже смертен. При этом Игорь не сомневался: Тич не мог быть побеждён в честном бою. Наверняка он пал в результате какого-то вероломного удара. Возможно, угодил в ловушку, расставленную коварными самураями.
Смерть Тича посеяла панику. Из радиообмена было видно, как хорошо спаянная команда разваливается — каждый теперь думает лишь о собственном спасении.
— Меня атакуют два «Зэро». Прошу помощи! — Игорь узнал этот голос. Он принадлежал Алеку. Из всего их «зелёного стручка» лишь две «горошины» — он и Алек пережили жуткий вчерашний день и оставались в строю.
— Кто меня слышит! Прикройте! Я ранен!!! — умолял Алек, но никто не отзывался на его отчаянный призыв.
У Игоря сжимались кулаки от бессильной ярости.
К счастью, на горизонте возникли надстройки и мачты кораблей родной эскадры.
— Разрешите мне назад — попросил Исмаилов.
— Отставить, — буркнул Красс.
— Прошу разрешить.
Секунд десять в наушниках лишь потрескивали помехи. Затем послышался отеческий голос знающего, о чём он говорит ветерана.
— Не дури, сынок! В одиночку ты пропадёшь. Сгинешь не за грош!
— Там мой товарищ гибнет. Понимаете?
Пауза. На этот раз Красс сказал, как отрезал:
— Оставить. Я запрещаю!
Но голос несчастного сокурсника продолжал взывать к помощи, на его фоне гремели пулемётные очереди, там что-то скрежетало, словно снаряды рвали обшивку кабины.
— Ты меня слышишь, парень? — сквозь шум помех в последний раз прозвучал обеспокоенный голос ведущего.
Игорь уже секунд десять крутил ручку настройки бортовой радиостанции. Перед тем как круто развернуть самолёт и лечь на прежний курс молодой лётчик озабоченно пробормотал в микрофон:
— Что-то с рацией… Не пойму… Спасибо, вас понял, есть продолжить выполнение задания. Удачной посадки!