Рикошет
Шрифт:
— Кстати говоря, может, можешь научить свою шавку не тереться о мой костюм Армани за две штуки чертовых долларов?
— Добрый жест от хороших людей в «ДигиКонИнтернешенел»?
Около шести месяцев назад Алек взломал «ДигиКоИн» — мирового лидера и сайт по электронному обмену валюты, украл одиннадцать миллионов долларов, которые небрежно хранились в онлайн кошельке, и перевел наличку на счета оффшорных банков. Полностью не отслеживаемо. Было известно, что в сети сайт-обменник был связан с некоторыми тошнотворными сайтами детской порнографии. Взломав «ДигиКоИн», Алеку удалось прикрыть полдесятка подшефных сайтов,
— Думаю, ты согласишься, что эти деньги потрачены с умом, мой друг, — сказал он.
— Я ожидал, что ты поддержишь какую-нибудь страну третьего мира и развеешь мифы, которые я успел придумать, например, что ты такой эгоистичный подонок.
— Зачем отрицать правду? — Зажав сигару зубами, он улыбнулся на это. — Подумал, что найду тебя с ней в постели. Что может означать лишь то, что ты снова ловил проституток прошлой ночью
— Заглохни. Я никогда не соглашался придерживаться целибата.
— Убийство проституток в публичных местах — не самый лучший способ удержать власть в правильном русле.
— Я не убил ни одной, — ответил я, тыча в него пальцем. Это было правдой. Я никогда не убивал девушек, хотя я не мог сказать, что случалось в моменты наступления тьмы.
— И все равно, — он вскинул голову. — Так что, ты невинно трахал женщину, и вы двое разошлись, довольные и счастливые жизнью?
Я потер череп руками.
— Я не причинил ей боли.
— Я видел тебя, Ник. Отключки. Отрывки памяти, на которые ты не можешь положиться. Жестокость в твоих глазах. Ты в полушаге от потери контроля. — Он размял плечи. — Пара поглаживаний по твоему члену стоят просирания целого гребаного плана еще до того, как мы начали?
— Я не просру его! Доверяй мне.
— Доверие — это все, что у меня есть, брат. И если ты все испортишь, я сам разрушу это шоу. — Вперив в меня взгляд, он повозился с запонкой и расправил рубашку под пиджаком. — У тебя есть все, что нужно для сегодняшнего вечера?
— Да. Полный набор.
— Укрепил место?
— Ага.
— Хорошо. Не делай глупостей, — его серые глаза сверлили мои, полные различных видов серьезности, которые я просто-напросто не мог, бл*дь, осмыслить благодаря монстру, имя которому — похмелье. — Важно, чтобы ты не убил себя,— он ухмыльнулся, а затем дернул подбородком в сторону двери в комнату Обри. — Кстати, говоря о поддержании жизни. Она, наверное, умирает с голоду. Попытайся не подвергнуть ее своему графику приема пищи. И ради бога, своди девушку в ванную.
Глава 11
Обри
Жар ударил по моему лицу, и я внезапно очнулась от тупого оцепенения в руках. Открыла глаза, чтобы осмотреть комнату, освещенную только лучами солнечного света, пытающимися пробиться сквозь шторы с узором огурцов. Взгляд вверх пробудил во мне и облегчение и тошноту от вида моих рук, прикованных к кроватному столбу — по крайней мере, то, что я чувствовала, не было фантомной конечностью, которую заживо отрубил сумасшедший, но я все равно была прикована к кровати в комнате, выглядящей так, словно она сошла со страниц рассказа Эдгара Аллана По. Темные серые стены и темное дерево старой на вид мебели вместе с облупливающейся краской и паутиной
Теплый запах сигары наполнил ноздри, нотки кедра поверх вкусного запаха муската. Не был бы мой рот сухим, словно пустыня, он бы наполнился слюной от этого аромата.
Сжимания и разжимания пальцев не принесли ничего, чтобы унять оцепенение, и пока я чувствовала радость от того, что вообще могу их ощущать, страх наполнил мой желудок тошнотой. Ерзание явно не помогало, но то, что я вообще могла двигаться, говорило мне, что я не была парализована окончательно.
В последней безрезультатной попытке вырваться из оков, я взбрыкнула и закричала, словно сумасшедшая. Скрип и стук кровати выбивал ритм вспышки моего гнева, пока мышцы не опустились на кровать в поражении.
— Оцепенение еще не прошло? — Глубокий гулкий голос привлек мой взгляд к темной фигуре, стоявшей у стены со скрещенными руками на груди.
Паника выстрелила по моему телу, но утонула в горячей крови, словно кубики льда, тающие в кипящей воде.
— Ты заработаешь дополнительные бонусы, если я почувствую смерть до того, как ты по факту отправишь меня на тот свет?
— Я мог бы тебя развязать. — Интонация в голосе придала ему поддразнивающее звучание.
Слыша его спокойный тон и видя обычную расслабленность, я не могла тут же назвать его киллером.
— Но это сделает тебя благородным человеком, когда на самом деле ты просто…
Говнюк.
Полегче. Нет смысла злить парня, похитившего тебя и привязавшего к кровати.
Сбросить оковы означало один шаг на пути отсюда.
— Кем? — Он оттолкнулся от стены, и первое, что я увидела, были его глаза — сногсшибательные голубые алмазы, которые разрезали меня пополам своим проницательным взглядом. Выразительные, отвлекающие глаза, которые не принадлежали лицу похитителя.
Не то чтобы я много думала о похитителях, и уж точно не фантазировала о них, но я представляла их с холодными, как уголь, почти демоническими глазами — как у Майкла. Могущественный взгляд этого мужчины и аура спокойствия, без сомнения, говорили мне, что он мог вскрыть меня, при этом мягко напевая погребальную песнь, словно ангел.
Капюшон черной кожаной куртки скрывал волосы, но белая майка под ней открывала восхитительный вид на мышцы. Глубокие впадины между буграми выглядели, словно резьба ручной работы, и выглядывали сверху и исчезали за майкой, где его грудные мышцы и соски соприкасались с тканью. Бронзового оттенка кожа заставила меня задуматься, работал ли он на улице. Может, рабочий, строитель?
Я посмотрела вниз, чтобы увидеть какие-нибудь мозоли на его руках, но их скрывали черные кожаные перчатки. Люди обычно носили перчатки в помещении, чтобы скрыть отпечатки пальцев. Пока совершали свои преступления.
На его лице не было ни единого изъяна, оно было симметрично отточенным, а глаза глубоко посаженные под задумчивыми бровями. Самодовольных изгиб его губ, гладких и идеально пропорциональных, зародили во мне намерение прикусить свою собственную губу.
— У моего мужа есть связи. Он найдет тебя. И тебя убьют, если он сам этого не сделает. — Мне становилось плохо от мысли о том, что я придавала Майклу могущественности, чтобы получить пользу, но, возможно, упоминание об этом ублюдке могло привести к тому, чего хотел от меня этот парень.