Римская история

Марцеллин Аммиан

11. Валентиниан часто бранил трусливых, говоря про них, что они – позор человечества, низкие души, достойные стоять ниже черни; но сам иной раз позорно бледнел от пустых страхов и пугался до глубины души того, чего вовсе и не было. 12. Магистр оффиций Ремигий подметил эту черту его характера, и когда замечал, что он начинает раздражаться по какому-нибудь поводу, то вставлял невзначай в свою речь замечание о каких-нибудь передвижениях у варваров; Валентиниан тотчас пугался и становился кроток и мягок, как Антонин Пий. 13. Намеренно он никогда не назначал дурных правителей; но если слышал, что назначенные им люди проявляют жестокость, то хвалился, что отыскал Ликургов {484} и Кассиев, древних столпов справедливости, и в своих рескриптах наставлял их строго карать за проступки,

хотя бы незначительные.

14. Никогда несчастные, попадая в непредвиденные бедствия, не находили убежища в милосердии государя, которое является всегда тем же, чем желанная пристань для гонимых бурным ветром по разыгравшемуся морю. Ибо цель справедливого правления, согласно учению философов, есть польза и благо подданных.

9.

1. Уместно после этого перейти к его поступкам, достойным одобрения и заслуживающим подражания со стороны всякого разумного человека. Если бы он привел в соответствие с ними все остальное, то его можно было бы сравнить с Траяном и Марком (Аврелием). В отношении провинциалов он проявлял большую внимательность и повсюду облегчал бремя податей, своевременно воздвигал укрепления на границах государства, чрезвычайно строго держал военную дисциплину; грешил он только тем, что даже незначительные проступки солдат не оставлял без наказания, а преступлениям высших чинов давал простор разрастаться дальше и дальше, оставаясь иной раз совершенно глух к подаваемым против них жалобам. Здесь был источник беспорядков в Британии, бедствий в Африке, опустошения Иллирика.

2. И дома, и вне его проявлял он строгое целомудрие, не будучи нисколько заражен язвой безнравственности и разврата. Поэтому он мог удерживать распущенность двора в строгих границах, и ему тем легче было это, что он не потворствовал своей родне: родственников своих он или оставлял в безвестности частной жизни, или предоставлял им звания и посты не очень высокие, за исключением брата, которого принял в соправители, будучи вынужден к этому затруднительными обстоятельствами того времени.

3. В представлении высоких санов он был осторожен до щепетильности: никогда в его правлении не являлся правителем провинции какой-нибудь меняла, никогда не случалось продажи должности; только в начале его правления не обошлось без этого, как вообще случается, что люди, в надежде захватить власть или остаться безнаказанными, совершают преступления.

4. В войне, как наступательной, так и оборонительной он проявлял большую умелость и осторожность, будучи тесно знаком с боевой жизнью; он был весьма предусмотрителен в совете за или против, о дурном и хорошем, чрезвычайно сведущ в военном деле вообще. Он складно писал, хорошо рисовал и моделировал, изобретал новые виды оружия; память и речь его отличались живостью, {485} но редко он доходил до красноречия; 1058 он любил изящную обстановку, а в пище – изысканность, а не обилие.

1058. Считаю лишней запятую после слова raro у Гардтгаузена.

5. Наконец, славу его правления составляет сдержанность, с которой он относился к религиозным спорам; никого он не обеспокоил, не издавал повелений почитать то или другое и не заставлял строгими запрещениями своих подданных склоняться перед тем, во что сам верил; эти вопросы он оставил в том положении, в каком их застал.

6. В отношении тела он был мускулист и крепок, волосы и цвет лица были светлы, глаза голубые со взглядом всегда косым и жестким, рост – красивый, очертания тела правильны, что придавало ему в общем красу царственности.

10.

1. Над телом почившего императора совершено было обычное оплакивание, его труп обрядили, чтобы препроводить его в Константинополь и предать погребению в императорской усыпальнице. Предстоявшие военные действия были отложены и возникло напряженное опасение за ближайшее будущее, так как боялись, чтобы галльские войска, которые не всегда сохраняли верность

законному государю, не замыслили при данных обстоятельствах какой-либо переворот, присвоив себе право распоряжения верховной властью. Благоприятным для тайных замыслов могло оказаться и то обстоятельство, что Грациан, оставаясь в неведении о происшедшем, находился все еще в Тревирах (Трир), где определил ему пребывание отец, когда отправлялся в поход. 2. В этом трудном положении, когда будущие участники опасностей, если бы они случились, были как бы на одном корабле и боялись все одного и того же, принято было следующее решение: разобрать мост, который пришлось до этого соорудить для вторжения во вражескую землю, и тотчас отозвать Меробавда, якобы от имени живого еще Валентиниана. 3. Как человек живого ума, он понял, что произошло, или, быть может, узнал от посланного, который явился отозвать его, и, опасаясь, что галльские войска могут начать беспорядки, сделал вид, будто получил приказ вернуться с войсками для охраны берегов Рейна, из-за якобы возросшего возбуждения варваров. Согласно секретному поручению, он подальше отослал Себастиана, не знавшего еще о смерти государя; хотя тот был мирный и спокойный человек, но вследствие огромной своей по-{486}пулярности в войсках он должен был именно поэтому быть предметом особых опасений.

4. И вот, когда Меробавд вернулся, дело подвергнуто было еще более внимательному рассмотрению и было решено сделать соправителем четырехлетнего сына покойного императора Валентиниана, 1059 который тогда находился в 100 милях от Тревир и проживал со своею матерью Юстиной на вилле, называемой Муроцинкта (окруженная стеной). 5. Когда такое решение было всеми единодушно поддержано, поскорее отправили за мальчиком дядю его Цериалия. Он посадил его в лектику, привез в лагерь, и на шестой день после смерти отца маленький Валентиниан, с соблюдением всех формальностей, был провозглашен императором и торжественно наречен Августом. 6. В ту пору предполагали, что Грациан будет недоволен, что без его разрешения поставлен другой государь; но впоследствии исчезли всякие опасения: братья жили в полном согласии, и Грациан, как человек благожелательный и рассудительный, нежно любил своего брата и прилагал все заботы для его воспитания. {487}

1059. Прим. ред.: Будущий имп. Валентиниан II (ум. в 392 г.).

КНИГА XXXI

(годы 375—378)

1. Предзнаменования гибели Валента и поражения от готов.

2. О местожительстве и нравах гуннов, аланов и других племен азиатской Скифии.

3. Гунны присоединяют к себе оружием или по договору аланов-танаитов; они нападают на готов и изгоняют их из их земель.

4. Б'oльшая часть готов, по прозвищу тервинги, изгнанная из своих пределов, с разрешения Валента переправляется римлянами во Фракию, пообещав повиноваться и поставлять вспомогательные отряды. Гревтунги, другая часть готов, коварным образом переправляются через Истр на судах.

5. Тервинги, измученные голодом и отсутствием жизненных средств, подвергаясь к тому же всяким притеснениям, отпадают от Валента и наносят поражение Лупицину и его войскам.

6. Почему взбунтовались Сферид и Колия, готские старейшины, принятые раньше со своими людьми. Перебив адрианопольцев, они соединились с Фритигерном и приступили к разграблению Фракии.

7. Профутур, Траян и Рихомер сражаются с готами в нерешительном бою.

8. Готы, запертые в Гемимонте, а затем выпущенные римлянами, оскверняют Фракию грабежом, убийствами, насилиями и пожарами и убивают трибуна скутариев Барзимера.