Ришелье. Спаситель Франции или коварный интриган?

«Великий человек! Если бы ты был жив, я дал бы тебе половину своего царства, чтобы ты научил меня благоразумно управлять остальной половиной».

Слова Петра I, сказанные во время пребывания в Париже при виде статуи кардинала де Ришелье

«Лучше стремиться к пониманию того, что он сделал, чем к пустой забаве рассуждений о том, что он должен был сделать».

Габриель Анoтo, французский дипломат и историк

Этот человек родился 9 сентября 1585 года, и его звали Арман-Жан дю Плесси-Ришелье. Это известное имя принадлежало к одной из обедневших дворянских семей, представители которой жили в провинциях

По одной из версий, он появился на свет непосредственно в Париже, по другой — в фамильном замке де Ришелье. Во всяком случае, мадам де Монпансье, посетившая замок в 1663 году, в своих «Мемуарах» пишет так:

«Апартаменты слабо отвечали величию и красоте, царившим снаружи; мне сказали, что это связано с тем, что кардинал хотел, чтобы комнату, в которой он родился, сохранили в первозданном виде».

С другой стороны, парижские историки приводят следующий аргумент: сам кардинал якобы часто говорил парижанам, что он свой и происходит из парижского церковного прихода Святого Евстафия (Saint-Eustache). Впрочем, это ничего не доказывает, ибо кардинал-политик просто мог так льстить парижанам, завоёвывая их сердца.

Отец нашего героя, Франсуа дю Плесси-Ришелье, по словам современника тех событий Жедеона Таллеман де Рео, «был очень достойным человеком». Он служил главным прево, то есть судебным чиновником, при короле Генрихе III, а вот его жена, Сюзанна де ля Порт, представительница старинной бретонской семьи, была настоящей парижанкой по рождению и дочерью адвоката Парижского парламента.

О благородном происхождении будущего кардинала говорит тот факт, что его крёстными отцами стали два маршала Франции (Арман де Гонто-Бирон и Жан д’Омон), а крёстной матерью — его бабка Франсуаза де Ришелье, урождённая де Рошешуар.

Когда нашему герою было всего пять лет, его отец умер, оставив жену одну с шестью детьми на руках (Арман-Жан был четвёртым из них) [1] , полуразрушенным поместьем и немалыми долгами. Тяжёлые годы детства сказались на характере будущего владыки Франции, и всю последующую жизнь он стремился восстановить утраченную честь семьи, иметь много денег и окружить себя роскошью, которой был лишён в детстве.

Получив начальное образование в престижнейшем Наваррском коллеже в Париже, где училась одна лишь «золотая молодёжь», в 1600 году Арман-Жан поступил в знаменитую Академию кавалерии и фехтования мессира Антуана де Плювинеля де ля Бома. Конечно же он мечтал о военной карьере и вскоре стал в Академии одним из лучших учеников. Но в 1603 году судьба сделала крутой поворот, и будущий, может быть, храбрейший из воинов вдруг стал священником. Впрочем, почему это «вдруг»? Просто его старший брат Альфонс, которого к тому времени назначили епископом Люсонским, отказался от митры и решил стать простым монахом. Соответственно, Арман-Жан обязан был его заменить, и при этом его собственное мнение по этому вопросу никого не интересовало. Так было принято в аристократических семьях, где подчинение семейной иерархии должно было быть абсолютным. По сути, вопрос стоял так: высокий и почётный сан не должен был уйти к кому-то постороннему, и не важно было, есть ли у младшего брата к этому хоть какая-то склонность.

Как результат шпаги и лошади отошли на второй план, а наш герой отправился в Сорбонну, где принялся изучать философию и теологию. К 1607 году обучение было закончено.

А 17 апреля 1607 года Арман-Жан дю Плесси-Ришелье принял сан епископа Люсонского. Произошло это при следующих обстоятельствах. Наш герой был слишком молод, чтобы принять столь высокое достоинство, и ему требовалось благословение римского папы Павла V (в миру Камилло Боргезе). Отправившись в Рим, он поначалу скрыл от папы свой юный возраст, но после церемонии не выдержал и покаялся. На это папа ответил:

— Будет справедливо, если молодой человек, обнаруживший мудрость, превосходящую его возраст, окажется повышенным досрочно.

Церковная карьера в то время была очень престижной и ценилась выше светской. Однако, став в двадцать два года епископом в Люсоне, Арман-Жан на месте некогда процветавшей епархии нашёл лишь руины — печальную память о бесконечных Религиозных войнах, длившихся уже много лет. Но молодой священник не пал духом.

Сразу же по прибытии в Люсон, что под Пуату, Ришелье начал подготавливать себе благоприятную почву. Собрав всех местных горожан, он обратился к ним с пламенной речью, клятвенно пообещав быть предельно внимательным к нуждам страждущих. Никого не обделил он в своём выступлении — даже гугенотам перепала толика его сиятельной милости.

— Что для нас религиозные распри и вопросы веры? Пустое! Ведь нас всех объединяет безграничная любовь к нашему королю!

На следующий день он отслужил первую мессу в Люсонском кафедральном соборе и был приятно удивлён, увидев, что на службе присутствовало около четырёхсот прихожан.

Таким образом, начало было положено. Арман-Жан дю Плесси-Ришелье почувствовал свою власть над этими людьми и останавливаться на достигнутом не собирался…

В скором времени скромный провинциальный населённый пункт претерпел кое-какие изменения и стал хоть в какой-то мере соответствовать сану своего нового хозяина. Пустой и уже порядком обветшалый епископский дворец, больше походивший скорее на склеп, чем на ставку высокопоставленного религиозного лица, был тщательно отмыт и снова стал радовать глаз.

Уже в середине 1609 года Арман-Жан дю Плесси-Ришелье сообщил мадам де Бурж, жене одного из профессоров Сорбонны, находившейся в дружеских отношениях с семьёй дю Плесси-Ришелье:

«Меня принимают здесь за важного сеньора <…>. Я нищ, как вы знаете, и мне трудно производить впечатление очень обеспеченного человека, и всё же, когда у меня будет серебряная посуда, моё положение значительно улучшится».

Стоит сказать, что к тому времени Люсонская епархия достигла вполне приличных масштабов: она насчитывала 420 церковных приходов, 48 приорств (настоятельских церквей), 13 аббатств (монастырей), 7 капитулов (коллегий священников, состоящих при епископе), 357 часовен и 10 богаделен. При этом она была одной из самых бедных: ежегодный доход епархии (то есть доход самого епископа Люсонского) не превышал 15 000—16 000 ливров [2] .

Бедность бедностью, однако сан епископа давал некоторые неоспоримые преимущества, такие как, например, возможность иногда появляться при королевском дворе. Разумеется, наш герой не преминул воспользоваться своим статусом. Писатель XVII века Жедеон Таллеман де Рео с присущей ему язвительностью отмечает:

«Ещё проходя курс в Сорбонне, он отважился выступить с учёным диспутом, обойдя факультетское начальство; свои тезисы он посвятил Генриху IV и, невзирая на крайнюю молодость, в своём обращении к королю обещал оказать ему важные услуги, ежели тот когда-либо привлечёт его к себе на службу. Желание выдвинуться и стремление получить доступ к управлению государственными делами замечались за ним во все времена».